Ужас и шок сменились злорадным восторгом, когда я увидела, что атаковавшая меня убийца, не сумев преодолеть силу инерции: своей коронованной двурогими вилами каменной башкой неумолимо стремится прямиком в стену, которая ранее была у меня за спиной.
Однако восторг продлился всего мгновение, потому как ровно столько времени прошло с того момента, как я обрадовалась и до того момента, как горгулья своей каменной башкой, мчащейся на скорости ураганного ветра, врезалась в каменную стену замка и устроила замкотрясение…
А замкотрясение оно, как известно, без сопровождения не ходит, а в сопровождающих у него: гул стен, грохот захлопывающихся дверей и окон, дребезг потолочных люстр по всему замку, а также звон разбившихся окон и посуды.
– Тысяча паучьих чорножопых морд! – схватился за голову Эрик. – Прав был отец, когда говорил, дружба с нимфами к добру не приводит! Чтоб этого нимфа с длинными руками… – и принялся отводить душу тем, что начал укрывать этого пока неизвестного нимфа совершенно непереводимым на приличный язык набором отборных ругательств.
– Плю-ууумо! – завопила я во всю мощь моих лёгких, вспомнив о своей кровоточащей ноге. А чего уж тут стесняться? Все в замке всё равно уже на ногах и наверняка дружной толпой ломятся к тронному залу. – Делай, что хочешь, но в эту дверь – никто не должен войти!
Плюмо тут же выпорхнул из моей причёски, бесцеремонно прошёлся острым пером по моей ранке…
– Больно же, изверг! – сквозь зубы прошипела я. Но Плюмо меня уже не слышал, потому что он расписывал дверь заклинанием, следующего содержания: «Quid est enim sanguis meus et litteræ signatæ ipsius Vetito Chentiy, ne quis apertum est usque ad horam constituit expiratus[1]» И снизу шла приписка: «Carolina quinquies iterum alta voce[2]»
– Твою орчью маму и папу… – монотонно разорялся у меня над ухом Эрик, но вдруг как завопит: – Ка-ааааа-ро, мать твою нимфу!
Так как, во-первых, мать моя, по моему глубочайшему убеждению, была совершенно не причём, а, во-вторых, своим криком он сбил меня со счёта, то я повернула голову к нему в основном для того, чтобы наградить его негодующим взглядом, мол, оставь мою маму в покое!
И тут я поняла, что мать моя очень даже причём и его тоже…
– Твою мать! – прошептала я, между шестым и седьмым кругом заклинания, поняв, что нам нежданно-негаданно ещё счастья привалило…
Из глубины тронного зала, демонстрируя блеск зеленых глаз, горящих призрачным огнём, с шипением и свистом летело подкрепление в количестве двух рогато-крылатых каменюк. Вернее, по мою душу летела только одна, вторая же атаковала Марка, Диониса и Алекса, которым в противостоянии горгулье, судя по тому, что левитировал не только Марк, но и Дионис и Алекс тоже, ЮВ и СЗ уже активно помогали.
Я ещё заканчивала дочитывать седьмой круг заклинания, а Эрик с мечом наголо уже ринулся между шипяще-свистящим булыжником и… Тилли, Билли, Вилли и Силли, которые, памятуя о том, как они опростоволосились в прошлый раз, в этот раз сверхоперативно сориентировались и заслонили меня собой, подобно батутной стене, врезавшись в которую горгулья, вполне вероятно, отлетела бы к противоположной стене. Однако проверить эту теорию на практике, как вы уже поняли, вьюнкам не удалось, потому что на пути батута стал Эрик.
ЮЗ окутал Эрика пеленой ветра, чем придал ему необходимую устойчивость, так что когда горгулья, мчавшаяся с ураганной скоростью, всей своей массой обрушилась на его меч, тот вошёл в её каменную башку, как нож в масло. Однако движущая мощь силы инерции оказалась всё же не бесконечной, в связи с чем где-то у основания каменной шеи – меч застрял…
