– В смысле? – удивился Рух.
– Вам зачем покупатель? – спросил Ковешников, впервые глянув Руху в глаза.
– Ты не чересчур любопытен?
– Услуга за услугу, господа.
– Обратно хотим статуэтку эту драную забрать, – не стал ничего придумывать Рух.
– Он не отдаст.
– Тебе почем знать? – удивился Бучила.
– Э-э-э, ммм. – Ковешников слегка покраснел. – При оформлении купчей случилась ошибка, и покупатель недоплатил пошлину в размере полугривенника. Признаюсь, ошибка по моей вине и недостачу пришлось выплатить из своего кармана. А у меня оклад, знаете ли, невелик и маменька болеет. Ну я и пошел по адресу, думал, все объясню, и деньги мне непременно вернут. Но не тут-то было. Даже на порог не пустили, облили помоями и сказали, если и дальше буду стучать, пристрелят на месте.
– И ведь пристрелят, – согласился Бучила. Новгородские дворяне имеют полное право отстаивать жизнь и имущество всеми доступными средствами. Знаменитый закон «Двух шагов», наследие жестоких и кровавых «Благородных войн» прошлого века, в которых от благородного было только название. Знать в ту пору развлекалась с фантазией и огоньком, проводя время в уличных стычках, штурме поместий и развеселой резне. Прострелят башку, а потом доказывай, что дверью ошибся. – Так, погоди, я не понял, от взятки нос воротишь, а полугривенник хочешь вернуть?
– Это дело чести, господа. – Ковешников принял вид напухлившегося разъяренного воробья. – План прост – проникаем в поместье, бьем морду негодяю, вы забираете статуэтку, я полугривенник. По рукам?
– Экий ты прыткий. – Рух посмотрел на него словно на дурака. – Ну по рукам. Давай ордер.
– О нет. – Чиновник горделиво отстранился. – Тогда больше я вас не увижу.
– За кого ты нас принимаешь? – оскорбился Василий.
– За черта и вурдалака, и простите, довериться я вам не могу. – Ковешников отступил еще на шаг. – Воля ваша, принимаете условия или нет. Если принимаете, жду возле церкви Великомученицы Тамары, как часы восемь раз отобьют. Честь имею.
И зашагал прочь, по-журавлиному переставляя длинные ноги.
– Странный какой-то, – поделился наблюдением Васька. – Не нравится он мне.
– И мне не нравится, – согласился Бучила. – И ты не нравишься, нос поросячий, и вон те мордовороты не нравятся, которые на нас пялятся из подворотни.
Рух взглядом указал через улицу, где в тени проходного двора кучковалась группа малоприятных личностей самого разбойного вида во главе со здоровяком с черной повязкой на левом глазу.
– Чем-то мы им приглянулись, ви… – успел сказать Рух и охнул. Васьки рядом не оказалось. Черт во все лопатки улепетывал прочь, нелепо размахивая лапами и оскальзываясь на заснеженной мостовой. Вот же сука… Из подворотни повалили подозрительные господа, сверкнула на морозе острая сталь.
Бучила, не дожидаясь радостной встречи, кинулся вдогонку за Васькой, расталкивая прохожих и сдавленно матерясь. Черт оторвался саженей на десять, упал, покатился кубарем, вскочил и поднажал во всю прыть кривых тонких копыт. Рух не оглядывался, нутром чуя погоню. Твою мать, твою мать… Гадский Васька скрылся за поворотом. Сзади сдавленно заорали:
– Живьем брать!
– Обходи, обходи!
Бучила с разбегу выскочил на укатанный лед, заскользил с грацией трехногой коровы, едва не попал под извозчика и благополучно вылетел за угол. Васька успел добежать до возка, распахнул дверь, обернулся и яростно зажестикулировал. Все-таки не забыл. Ох Васенька, ох родненький…
