– Я тоже летала, да почище этих ангелов.
– Это как?!
– Очень просто, на самолете.
– Но они-то типа без всякого самолета летают.
– Приделали бы мне крылья – я бы тоже так летала. Тогда и про меня бы говорили: вот посланница божья.
– Анна Михайловна, Вы и без крыльев чистый ангел. Значит, пока самого Бога не увидите, не поверите? – уточнил Максим.
– А увижу – всё равно не поверю. Я вон в Деда Мороза давно не верю, а уж сколько раз его видела.
Отрепьев и теперь оказался около входа в палатку. Сидел, чертил что-то на мятом листе бумаги: вероятно, строил планы наступления или обороны. Увидев Анну Михайловну, обрадовался:
– О, и Вы здесь! Теперь-то всё будет клёво!
– Гриша, говори по-человечески, – строго сказала Анна Михайловна. Отрепьевские жаргонизмы ее раздражали.
Место для хозяйственной палатки Самозванец отвел неподалеку, и Анна Михайловна тут же отправилась его осматривать. Славка представил своего племянника, стал в очередной раз объяснять, что отвязаться от него невозможно. Сашка поддакивал, преданно заглядывая в лицо Григорию. Тот подумал и распорядился:
– Ладно. Будешь моим… – он слегка запнулся на трудном слове, – адъютантом по сношениям с осьмой сотней. Causa finita est6. От меня не отдаляться, веления исполнять, не прекословя.
Сашка вытянулся по стойке «смирно», гаркнул: «есть!» и гордо оглянулся на Максима: дескать, ты меня хотел прогнать, а воевода принял и даже назначил своим помощником!
Оставив Анну Михайловну очищать от шишек ее новые владения, Максим с остальными новоприбывшими занялся перетаскиванием на поляну коробок из «Козла». Об их содержимом можно было только догадываться. Впрочем, у Максима и догадок-то правдоподобных не было. Тяжеленные, внутри что-то позвякивает… Сдавать продукты, привезенные им из Москвы, он не стал: это был НЗ для своей сотни.
Теперь, слава Богу, можно было осмотреть место, отведенное его подразделению. Что ж, участок неплохой, с относительно твердой почвой. От леса к одинокой березе, украшенной наростом в виде заскорузлой задницы, клином сходится молодой осинник. За ним удобно расположить палатки. Неприятель их не увидит, а у караульных, если их выдвинуть немного вперед, будет хороший обзор.
* * *
После обеда, который Анна Михайловна выдала сухим пайком, Максим попросил Славу-козлодоя смотаться в Князево – подобрать тех, кто приедет на автобусе. Сам он, тщательно промазав открытые части тела репеллентом, отправился исследовать окрестности. Дело это оказалось нелегким: то болото, то бурелом. Поваленные стволы громоздились один на другом, как противотанковые заграждения. Не поймешь, что хуже: тонуть в утробно чавкающей трясине или продираться сквозь сплетение мертвых веток, норовящих выколоть глаза. Стоило на секунду остановиться – прикинуть, где проще пробраться, – как вокруг собиралось гудящее, зудящее облако комаров, лезущих в нос, в глаза, в уши. И зачем у человека столько отверстий?!
Вскоре открылось аккуратное, почти круглое торфяное озеро. Черная вода спала сомнамбулическим сном. В глубине, скрытое отражением неба и деревьев, угадывалось тайное шевеление: то ли водоросли, то ли тени утопленников. Подступы изрядно заболочены, но при известной осторожности можно добраться, почти не рискуя жизнью. Максим двинулся вперед как заправский болотопроходец. Прежде чем поставить ногу, прощупывал почву слегой, проложенную тропу отмечал вешками. Правда, всё равно пару раз провалился чуть не по пояс.
