– Ну, хватит! – Натали отшвырнула вилку. – Елизавета, завещание с тобой?
– Ну, конечно, – туча на лице Лизы стала грозовой.
– Тогда огласи.
– Да, – вздохнул Вольф, – как это ни печально, но это только Фридриху Андрею можно больше не думать о земном… Нам, грешным, приходится…
Алексей поднял вверх палец:
– Осознание греха – первый шаг к покаянию.
– Или к повторению, – вставил Иржи.
Оливия засмеялась.
Лиза с трудом справилась с замочком сумочки, Вольф ей помог, желая только одного: чтобы никто не заметил, что Лиза пьяна. Наконец, она выдернула зацепившуюся папку, при этом из папки вылетели листки. Вольф помог собрать, уложить в папку, которую Лиза уже раскрыла, встала и, на всякий случай опираясь свободной рукой на спинку стула, начала читать:
– «Я, господин Фридрих Андрей де Шай, проживающий по адресу Гоголь-штрассе, сорок три, находясь в твёрдом уме и трезвой памяти, настоящим завещанием делаю следующие распоряжения».
– Очевидно, завещание писалось ранним-ранним утром, раз в трезвой памяти, – Оливия попыталась пошутить, но на неё никто не обратил внимания, даже Иржи чуть заметно раздражённо мотнул головой.
А Елизавета продолжила:
– «Я завещаю дом, находящийся на Гоголь-штрассе, сорок три, с кухней и погребом, принадлежащий мне по праву собственности, на основании сто шестьдесят третьей статьи ГК СТ, своей жене, госпоже Натали Валентине де Шай и приёмному сыну, господину Гаю Смиту, с возложением на госпожу Натали Валентину де Шай опекунских обязанностей по отношению к господину Гаю Смиту до достижения им совершеннолетнего возраста».
– Нечего было и сомневаться, Гай, – сказала Натали.
Гай закрыл глаза и стал устало тереть лоб.
– Никто не должен сомневаться во Фридрихе Андрее! Я вот, например, совершенно не сомневаюсь, – Вольф поправил свой шейный платок. – Я готов даже спорить с кем угодно на какую угодно сумму, что картины отойдут галерее.
– Решил подзаработать на пари, Вольф? – улыбнулся в тридцать два зуба Иржи.
– «Я завещаю также все рестораны сети «Еда от де Шая», расположенные по всей Северной Тонге, исключая ресторан «Оливия», своей жене, госпоже Натали Валентине де Шай и приёмному сыну, господину Гаю Смиту, с возложением на госпожу Натали Валентину де Шай опекунских обязанностей по отношению к господину Гаю Смиту до достижения им совершеннолетнего возраста».
Оливия взвизгнула с набитым ртом и неразборчиво сказала что-то радостное.
– Что? – переспросил Алексей.
Но Иржи только махнул на него рукой, мол, не обращай внимания.
– «Ресторан «Оливия», находящийся на Гегель-штрассе, пятнадцать, с кухней и погребом, я завещаю своей дочери, госпоже Оливии Бедржих, пусть съест его хоть целиком!»
Оливия возвела глаза к потолку, сложила молитвенно руки и прошептала:
– Спасибо, папочка!
– Там так и написано? – удивилась Натали. – «Пусть съест целиком»?
Елизавета кивнула.
– Странная какая-то формулировка. Не очень… как это… юридическая…
– По нашим законам, – пояснила Елизавета, – такие формулировки допускаются в завещаниях. При толковании смысла они просто игнорируются.
Натали пожала плечами и сделала Елизавете знак, позволяющий продолжать.
– Госпожа Мария, надо поесть, – успела вставить Шур а. – Вот рагу. Там постное масло. Ничего животного.
– Спасибо, Шура. А вы почему не едите? Стесняетесь?
– Нет, ну, что вы, госпожа Мария! Я просто напробовалась, пока готовила!
– «Я завещаю пятьсот тысяч тόнгеро наличными своему сыну, падре Алексею де Шаю и пятьсот тысяч тόнгеро его жене, госпоже Марии де Шай с тем, чтобы они распоряжались этими деньгами по их усмотрению».
