Завещание обжоры - страница 16
– Нет, какой же все-таки благородный, добрый человек был Фридрих Андрей де Шай! – Вольф снова рассматривал картины, которые, как он теперь уже был уверен, займут своё достойное место в галерее. – Ведь, как я понимаю, все мы получили, что хотели, верно?
Оливия, дожёвывая рыбный мармелад, закивала.
– Кое-кто даже больше, – Гай со значением смотрел на Алексея.
А Мария посмотрела на Гая ласково, но произнесла задумчиво:
– Миллион – это действительно, очень много.
Иржи, который всё это время соображал, кусал губы, вглядывался в мрачную и пьяную Елизавету, встал.
– Подождите. Вы рано радуетесь. В завещании сказано о дополнительном условии…
Натали беспечно махнула рукой:
– Какая-нибудь новая выдумка Фридриха.
– Когда человек богат, – Вольф теперь был благодушен, – он может ничего не делать. Когда ничего не делает, – ему скучно. Когда скучно, начинает выдумывать забавы…
– О, да! Сколько мы их видели, Нальдо?
– Некоторые даже готовили, – Рейнальдо мрачнел следом за Лизой.
– Да… кашу из баобаба помнишь? Еле истолкли! А леденец-петушок? Размером с флюгер на башне на Ганди-плаза!
– Почти все его забавы носили гастрономический характер, – тени на лице слуги сгущались.
– Гурман! – гнул своё Вольф.
– Ну, читай, Лиза! – приказала Натали. – Что там за условие?
Лиза пошатнулась. Вольф помог ей удержаться на ногах. Лиза стала читать медленнее:
– «Все наследники, поименованные в данном завещании, будут обладать всеми правами и правомочиями, предоставленными законом собственнику имущества, в том и только том случае если после моей смерти они, разделив поровну мясо, полученное после разделки моего тела, съедят его приготовленным по лучшему рецепту госпожи Шуры Халкомедуса».
И все застыли. Лиза смотрела в текст завещания обжоры, не поднимая глаз, а Рейнальдо, для которого, очевидно, это условие новостью не было, всматривался в лица, по одному. Вольф вскинул взгляд на жену, нахмурился. Натали закрыла глаза: чего-то такого она ждала. Иржи задержал руку с кувшином над бокалом Оливии. Оливия перестала жевать, открыла рот, в котором что-то недопережёванное получило вдруг передышку. Злорадно усмехнулся Гай. Шура выпучила свои лягушачьи глаза на Натали. Мария глупо разинула рот. Алексей разозлился. Он первым взял себя в руки и сумел выдавить по складам:
– Че-го? В каком смысле «съедят»?
– В прямом, – мрачно ответил ему Рейнальдо.
– «Если условие не будет выполнено, – голос Елизаветы теперь звенел гулко, и торжественно, ни один шорох не мешал ей читать, – мой дом на Гоголь-штрассе, сорок три, с «малыми голландцами де Шая», наличными деньгами и моими останками; кондитерская фабрика на авеню Рагно, шестьдесят; сеть ресторанов «Еда от де Шая», включая ресторан «Оливия» на Гегель-штрассе, пятнадцать; концертный зал «Гайдн» на Ганди-плаза и охотничий дом должны быть сожжены дотла по истечении двух месяцев с даты моей кончины. Приятного аппетита, господа! Остаюсь, как никогда ваш, Фридрих Андрей де Шай».
Слову «Шай» дали дозвенеть под сводами парадной столовой, прежде, чем наследники стали опасливо переглядываться: все ждали бури. Поэтому, когда Натали, с громким эхом отодвинула стул и встала, все вздрогнули. Натали выхватила у Елизаветы завещание, пробежала глазами.
– Я не понимаю… Это что… это – завещание?
– Да, – Елизавета тяжело опустилась на своё место.
– И оно имеет юридическую силу? – Натали теперь возвышалась над всеми.