Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - страница 34
Молящих женских рук стебли
Ломились нивой, бурей рванной,
И по меже, где полегли,
Полунагая Монна Ванна
Шла с гордостью и не без зла
В одном плаще в огнистый лагерь,
И в ночь горючую в отваге
Она еще южнее жгла.
Вителли морщился сначала,
Но вскоре он нашел уют
И выпил всю до дна бокала,
Как итальянок только пьют.
«Ветер выл, на осень лаял…»
Ветер выл, на осень лаял,
Сад чахоточно дышал.
Тишина – машина злая:
Молоточками в ушах.
Осень листики жевала
Золотым ленивым ртом,
За верхи взялась сначала,
За низы взялась потом.
Торговался день упрямо
С рыжим мраком-палачом.
Я с тоской гулял, как с дамой,
Мне луной ее плечо.
«Тяжел венец поэта на Руси…»
Тяжел венец поэта на Руси,
Но счастья выше нет его носить.
Тоскующие плечи, не легко вам, —
Замками звезд вас вечер заковал.
В петлицы глаз чем – улицы галдеж?
Так редко розой – падалью так часто…
Куда с любимой мглою попадешь —
На тротуар, в кабак или в участок?
А там метель в изодранном тулупе
На баррикадах снега снегом лупит…
Тяжел венец поэта на Руси,
Но счастья выше нет его носить.
«Снится бес моей вселенной…»
Снится бес моей вселенной,
Медных звезд хрустят замки.
Это Хаос рвется пленный
Из космической тоски.
Звезд белками заработал,
Плюнул в путь из молока.
Золотым оскалясь потом,
Вспухла синяя рука.
На глинистом зари откосе
Поезд дня голубой отвилял.
Кто напиться сегодня попросит
Из гнилого болота былья?..
Не рожает больше – сын чей
Высь крестами обстрелял.
Мышцы разрушенья нынче
Каменный кулак – земля.
Видно, звезд золотые мыши
В мешках ночей не один изъян.
Мельник-месяц ничего не слышит
Оттого, что стар и пьян.
А закаты луннорогие,
Вынув морды из воды,
Мочились, месили дороги,
Заголив золотые зады.
Вот он. Слышите, как близок?
Искры звезд из-под коней…
Дыни бедер, Монна Лиза.
Мало корок губ в окне.
А ты, Милосская, – на площадь —
Клозетом наслажденья будь.
Мир вынул век, какой пожестче,
И сквозь плеву небес свой путь.
Звездами сумерки заржали
На скошенный зари овес…
Эй, кто там на культях скрижалей? —
Я крылья снежные привез.
И кровью, и листвою хлынул
И вольным холодом завыл…
С последней восковой осины
Срывает ризу он листвы.
Облаками дыма грянул
Как по гитаре, по Руси…
Сириуса камень рьяный
Созвездьем Пса перекусил.
Я новому учился гимну…
И вдохновенья новый ток
Тигрицею голодной прыгнул
По черной проволоке строк.
«Я вижу вас, костры столетий…»
Я вижу вас, костры столетий,
И хворост человечий ваш.
Но грянет час, и ты ответишь,
Ответ, земля, багряный дашь.
Я вижу, как встают рассветы,
Жрецами рыжими встают,
С кривым ножом на грудь планеты
Вытягивают длань свою.
И где-то там скрежещут двери,
И люди там людей гноят.
И скрипкой пьяный льет Сальери
В бокал Моцарта сладкий яд.
И повторяет Изабелла
Иродиаду и не без
Главы такой же в шали белой,
Что выткал тот же лунный бес.
«Бывает миг, волной качнется…»
Бывает миг, волной качнется
Живое золото в ночи,
Звездою плюнет из колодца
И остальными заворчит.
А то в зарю чрез край злаченый
Переплеснется та волна,
И брагою стечет сыченой
С лопаты вечера луна.
С дремучей, синей и лохматой,
С непроходимой бороды.
Эй, внук-поэт, поди сюда ты, —
С платком страницы не туды!..
«По горам, по лиловым долам…»
По горам, по лиловым долам
Бродит месяц – златые рога.
Роет облака выцветший хлам,
Чтоб укрыться от солнца-врага.
А рассвету никто так не лаком,
Как поэту такому ж врагу.
Пахнет звездным поджаристым злаком
Из луны золотое рагу.
Лишь останется шкурка одна,
Будет облачком тонким висеть.
Ночью новою снова она
Похожие книги
Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1
Дмитрий Петрович Шестаков (1869–1937) при жизни был известен как филолог-классик, переводчик и критик, хотя его первые поэтические опыты одобрил А. А. Фет. В книге с возможной полнотой собрано его оригинальное поэтическое наследие, включая наиболее значительную часть – стихотворения 1925–1934 гг., опубликованные лишь через много десятилетий после смерти автора. В основу издания легли материалы из РГБ и РГАЛИ. Около 200 стихотворений печатаются вп
Николай Николаевич Минаев (1895–1967) – артист балета, политический преступник, виртуозный лирический поэт – за всю жизнь увидел напечатанными немногим более пятидесяти собственных стихотворений, что составляет меньше пяти процентов от чудом сохранившегося в архиве корпуса его текстов. Настоящая книга представляет читателю практически полный свод его лирики, снабженный подробными комментариями, где впервые – после десятилетий забвения – реконстру
Что мы знаем о блокаде Ленинграда? Дневник Тани Савичевой, метроном, стихи Ольги Берггольц – вот наиболее яркие ассоциации. Как трагедия стала возможна и почему это произошло лишь с одним городом за четыре страшных года войны? В этой книге коллектив российских историков обращается к ранее опубликованным архивным документам, шаг за шагом восстанавливая события, которые привели к голоду сотен тысяч ленинградцев. Дополняя источники статьями и коммен
Генеалогия, алгоритм поиска родословной, практические советы и рекомендации, автофикшн, философия времени, путешествие по городам и пяти странам, путешествие во времени и пространстве… Можно ли это уместить в одну книгу? Можно, если это родословный детектив-путешествие, вобравший в себя реальные и вымышленные события, которые невозможно отделить друг от друга. Такого вы ещё не читали. Книга, которая писалась десять лет. Нет, всю жизнь. И она не о
Героиня книги «Зеркало-псише» Марья Ивановна Ушкина проходит путь от детства до зрелости, сопровождаемая субличностью зазеркалья. Иногда с лирической светлой грустью, иногда с юмором и самоиронией героиня проживает свои ошибки. Зачёркивает летние дни сложного детства и отрочества в календарях, составляет список своих поклонников, покидает любимого, придумывает теорию жизненных циклов и щедро делится творческим анализом собственных ошибок.
«Алая заря» свидетельствует о возвращении на Землю сотворённого человека. Казнь (заклание) и Пробуждение (оживление трупа) – не вымысел. Это быль. Адам Антихрист – человек, сотворённый в истине (Дух истины). И это факт.
Максим Осипов – лауреат нескольких литературных премий, его сочинения переведены на девятнадцать языков. «Люксембург и другие русские истории» – наиболее полный из когда-либо публиковавшихся сборников его повестей, рассказов и очерков. Впервые собранные все вместе, произведения Осипова рисуют живую картину тех перемен, которые произошли за последнее десятилетие и с российским обществом, и с самим автором.
В самом сердце произведения читатель найдёт увлекательную историю, богатую событиями и персонажами, чьи судьбы переплетаются в сложных и неожиданных узорах. Автор искусно создает мир, в котором герои сталкиваются с вызовами, претерпевают внутренние трансформации и находят силы, чтобы преодолеть трудности. Написанная в ярком и живом стиле, эта книга погружает в атмосферу, полную эмоций и размышлений, пробуждая в читателе глубокие чувства и заставл