Земляки - страница 61
– Жизнь бесценна, остальное поправимо, – ответил тот. – Как сам? Сложно было выжить?
– Я бы так не ставил вопрос. Духом не падал, не голодал, чувство вины мучило недолго и несильно. Первый и последний годы тянулись долго, остальное вроде ничего.
– Ты и не по злодейству. Я верю, что далеко не каждый, кто попадает туда, имеет криминальные наклонности, и не все портятся безнадёжно.
– Одни там открывают свои способности, другим сложнее, после освобождения на работу не берут, и находят себя не в своей тарелке. Вот и задумываешься, где лучше. Такие же было ощущение после армии.
– Глупости не болтай, я точно знал, что вернёшься человеком. Я долго злился на тебя, что не ставил меня в известность о ходе следствия. А я ведь заходил, спрашивал?! Мы с Валей искренне верили, что подержат пару месяцев в изоляторе и отпустят, что за таким, как ты, никакого криминала быть не может. Ни за что ни про что потратил свои молодые годы.
– Прошлое не вернуть, будем исходить из того, что на руках.
– Мой оболтус тоже натворил дел. Зря не отдал в военное училище, а мог бы привить любовь к настоящей мужской профессии и протолкнуть.
– Сожалею, я в курсе. Всегда переживаешь за новичков, ребят моложе себя. – Гадаев сопоставил совершённые ими деяния. – Как он там?
– Держится ничего. Скоро поеду к нему, новость о твоём освобождении вдохновит его, – сказал Алексей Павлович, разливая по стопкам водку.
– Могу и показаться, если это возможно. Лишним не будет.
– А давай съездим вдвоём! Сперва выпьем за твоё возвращение.
Опустошив стопку, Терликов поинтересовался бытом и нравами отбывающих наказание людей. Он рассчитывал услышать нечто новое, но Гадаев был краток и рассказывал в безобидных тонах. «По большому счёту там то же самое, что в армии, не без специфических сложностей, но местами менее строже, – говорил он, – я помню, как в учебке нас гоняли, падали от бессилия и любую возможность использовали для отдыха». Включил в своё повествование моменты выезда на сборы урожая, о том, как оставались ночевать на поляне, после не досчитались двоих, одного из которых позже обнаружили растерзанным собаками; выражал и удивление организацией производства пиломатериалов в целом.
– Тут с работой везде трудно. На митингах на площади люди справедливо возмущаются, что не могут устроиться, в то же время немало объявлений о приёме. Считающих себя обманутыми тоже хватает.
– Я толком не искал, – сказал гостивший молодой мужчина и положил на свою тарелку салат. – Вопрос с жильём даёт о себе знать, там, где живу, больше не жалуют одиночек.
– Ешь мясное, не стесняйся, – сказал Терликов и положил на его тарелку отбивную. – Я предлагал тебе взять кооперативную квартиру. Те, кто спрыгнули в уходящий поезд, остались в хорошем выигрыше. Началась инфляция, зарплаты неоднократно подняли, а ежемесячные платежи вносили по фиксированной ставке.
Мясных блюд на столе было в обилии, на одной общей тарелке с грибами, на другой – с капустой. Ещё стояли фаршированные помидоры, баклажаны и жареные куски индейки. Гадаев добавил себе из той, что с капустой и сказал:
– Если местные не понимали, что происходит и мало кто додумывался воспользоваться ситуацией, то что говорить обо мне, приезжем? Ещё молодом. Помню, был разговор, поначалу требовался стаж, и чтобы состоял в браке. Ради жилья можно было включить голову, но сделанный после вывод ничего не стоит.