— Ваша милость!
Он обернулся.
— Вы хорошо себя чувствуете?
Он глянул так удивленно, что я стушевалась, но все же продолжила:
— Позвольте, осмотрю ваше… сердце. Раз уж я здесь. Проверю натяжение пружин и ход шестеренок.
Я не ожидала, что он согласится, потому что в первый момент он нахмурился. Но потом кивнул и сказал:
— Буду признателен. Зайдите ко мне в кабинет через полчаса. Попросите служанку или Курта показать дорогу.
Я вернулась в комнату и приготовила инструменты. Оставшееся время сидела у окна и следила за стрелкой часов. Ровно через полчаса потянула за сонетку. Явилась запыхавшаяся Луция и с недовольным лицом повела меня на первый этаж.
— Запоминайте дорогу, госпожа Вайс, — велела она. — В замке сложно заблудиться.
— Прошу, зови меня по имени — Майя. Луция, скажи, тебе нравится здесь работать?
— Платят хорошо, — уклончиво ответила служанка.
— А господин фон Морунген… добрый хозяин?
— Неплохой.
— Скажи, а… — Я засомневалась, стоит ли расспрашивать дальше. — …а слугам не страшно в этом замке? И почему он такой запущенный? Почему хозяин его не отремонтирует?
— Откуда мне знать! — Луция пожала плечами. — Слуги работают, как могут. Экономку прогнали в прошлом месяце, другой пока нет. Люди сюда неохотно нанимаются. Да, бывает ночью страшновато. Тут все как-то чудно, что внутри, что в саду.
Глаза служанки заблестели, и она неожиданно разговорилась:
— Знаете, какие слухи об этом замке ходят? О пропавших детях, слугах?
— Кое-что слышала. Но это, кажется, давно было? Лет двадцать назад?
— Да-да, давно, как раз, когда полковник… его милость тут мальчишкой работал.
— А разве дети были не из деревни? И пропали они не здесь, а в лесу возле рудника?
— Дети-то из деревни, но работали тут. А рудник на землях при замке, до него лесом всего полчаса ходу. Это по дороге далеко. А если срезать, и до вашего Ольденбурга близко совсем. Но лесом лучше не ходить, особенно когда стемнеет… Сюда, бывает, и волки забредают.
И Луция вдруг зашептала азартно:
— Приходите на кухню вечером, после того как слуги отужинают и отдыхают. Мы сделаем пунш и поболтаем. Хотите? И господин Липке придет, он не такой, как хозяин, очень славный!
Луция мило порозовела. Надо же, кажется, ей по сердцу этот Курт! Хоть и старше ее намного.
— А вот Зандера мы не зовем никогда. Он скучный пень и нелюдим! — Луция сделала брезгливое лицо. Кто такой Зандер, я не узнала, потому что мы уже пришли.
Оказалось, что библиотека и была хозяйским кабинетом.
Фон Морунген успел переодеться в простой черный костюм и теперь сидел за столом, перебирая документы. Курт хлопотал рядом, наливая из графина в стакан красное вино.
— А, вот и вы.
Фон Морунген отложил бумаги и поднялся.
— Признаться, я благодарен вам, госпожа Вайс. Сегодня сердце не беспокоило, но по дороге домой нашла слабость. Впрочем, сейчас уже все в порядке. Не знаю, чем было вызвано недомогание. Может, шестеренки застопорились, может, старое ранение, а может, и возраст дает о себе знать.
Меня удивила его разговорчивость; потом я заметила, что графин был наполовину опустошен и поняла, что полковник успел порадовать себя перед обедом парой бокалов вина.
— Вы часто бывали ранены? — участливо спросила я, подходя к столу.
— Всего один раз, но чуть не погиб. Если бы не Зандер, так и остался бы на поле боя кормом для воронов. Он меня нашел и вытащил.
— Зандер — это брадобрей его милости, — пояснил Курт. — Вы с ним пока не встречались. Бывший сержант из нашего полка, был ранен в голову и малость оглох. Его милость приютили его после войны, придумывают ему тут разную работу. А вот я как думаю: Зандер себя и приживалой неплохо бы чувствовал. Ходит все, рыскает, разнюхивает… А чего рыскает? Чего разнюхивает, черт глухой? Поди пойми. Ответа-то от него не дождешься.
