И вроде верила, что это сон, но инстинктивно прижалась к стене и шла осторожно. Чуть выше блестели осколки бутылки, вина вокруг было совсем мало. Если я у пьяного маньяка, повышается шанс спастись.
Изрядно ободрённая этой мыслью (даже во сне или глюках не хочется попадать в лапы безумного садиста), поднялась к двери… в ярко освещённую спальню. С огромной кроватью под балдахином, резным секретером, кованым сундуком в изножье, пуфиком на ножках-лапах, тканными синими обоями в серебряных узорах, тяжёлыми портьерами, лепниной под потолком, расписанном полуголыми девицами.
Может, я с горя напилась и как-то оказалась в музее? Только почему-то нет оградительных канатов (неужели я снесла?)… Присмотрелась внимательнее. Я не эксперт, но вроде у нас подобные шикарные экспозиции интерьеров только в Зимнем и Петергофе, и в тех чувствовалась древность старых деталей и аляповатость восстановленных после войны, а здесь всё равномерно дышало жизнью и дороговизной. Уж не в лапы ли олигарха я попала?
А что маньяк, что олигарх – выкинут трупик в реку и дело с концом.
С такими оптимистичными мыслями пробежала по роскошным коврам к резной двери и выглянула в коридор. Точнее, во тьму, в которой едва угадывались очертания коридора и огромного французского от пола до потолка окна с приоткрытой дверью в озарённый звёздами сад.
Тишина…
Случайно или нет, но мне давали сбежать. Хотелось мчаться без оглядки, но я заставила себя прокрасться вдоль стены до двери в окне. Ответвление коридора уходило в тёмную глубину дома. Холодный ветер сквозил по ногам.
Надеясь, что здесь не спускают собак, выглянула: чистый запах ночного сада. Никаких выхлопных газов и прочей мерзости. Под тусклым светом звёзд серебрились листья фигурных кустарников. В совсем негородской тишине свиристели птички. Посыпанные гравием дорожки, журчание фонтанов… Идиллия, в общем. Если не считать того, что я здесь.
И драпнула я вдоль хрусткой гравийной дорожки в темноту, мимо кустов и статуй, мимо фонтанов и…
Передо мной возникло двухметровое пятно мрака. Затормозив, покачнулась и врезалась во что-то мягкое. Охнула, ощупывая препятствие – стог совсем свежей, ещё не подсохшей травы. И пах он приятно, травка нежная, шелковистая, так бы и тискала – запустила в неё пальцы и сжала. Стог замычал и затрясся, обхватывая меня лапищами. Меня! Схватил! Стог!
– Аа! – заверещала я.
– Ааа! – стог перемахнул через ближайшие кусты и помчался прочь, сшибая статуи.
Легко так сшибал, как пушинки…
– Аа… – тихо протянула я и побежала дальше: вдруг стог за помощью рванул?
Это хорошо, что я секцию и бег иногда по утрам не забросила: сад оказался гигантским.
А в конце ждала белая стена метра три, и я со своим метром с кепкой почувствовала себя ну очень запертой в этом странном месте. По привычке делая после бега растяжку, я смотрела то на недоступно высокий край стены, то по сторонам. Привычное упражнение успокаивало, но ситуация казалось безвыходной.
А выбраться хотелось.
Надеясь обнаружить лазейку, побежала вдоль стены, прислушиваясь и поглядывая на серебрившиеся в свете звёзд кусты и статуи (девы, мужчины, змеюки драконистые, что-то кошкообразное и медведеобразное). Чуть не врезалась в дерево. Странно, что раньше его не заметила. Оно выбивалось из общего ансамбля упорядоченности: стояло так близко к стене, что ветки свешивались на другую сторону, прямо таки приманивая злоумышленников забраться внутрь, а несчастную жертву в лице меня вылезти наружу.
