– Я бы с удовольствием, только как?
– Лезь в окно!
– В окно? Да ты с ума сошёл! Я не пролезу!
– Лезь, кому говорю! Иначе я тебе шею сверну! – Выплеснув воду из ведра, перевернул его вверх дном, чтобы добраться до окна.
– Оно узкое! Я застряну! – встал он на ведро и ухватился за выступ.
– Я подтолкну.
Венди подтянулся и, услышав приближающийся топот, просочился ужом – мне ему и помогать не пришлось.
– Давай руку, – выглянул он из проёма.
Я вскочил на ведро, сунулся в окно и… застрял. Сакрахар подери! Надо было снять плащ и ремень. И меньше есть.
– Тяни! Когда я отсюда выберусь – тебе несдобровать! – прошипел сквозь зубы, помня, кому всем этим обязан.
– Обнадёживает, – напрягся Венди и, упершись ногами в землю, вытащил меня наружу.
Как раз вовремя!
– Демон! – обнаружил я отсутствие значительного куска плаща. Лунник всё же оставил себе сувенир на память. – Лавка Чудес, говоришь? – поднялся на ноги, оглядывая глухой переулок. – В следующий раз без меня, договорились?
В ответ донёсся глухой стук.
Я оглянулся.
Венди, намертво вцепившись в поднос, валялся в канаве без признаков жизни.
– О, да ты издеваешься!!!
Глава 14. На вражьей стороне. Дым кальяна
– Я не виноват! Не виноват!
– Повтори это раз пятьсот, и я, может быть, поверю. – А из-за того, что тащил этого олуха до дворца три квартала, у меня теперь спина болит.
– Ну когда ты меня простишь?
– Когда ты искренне раскаешься.
– Я раскаиваюсь! Лавочник сказал: пейте чай с мелиссой. А я люблю чай с мелиссой.
– Вот видишь, ты врёшь. Если бы ты любил чай с мелиссой, то понял бы, что это никакой не чай с мелиссой, а чай с сонным корнем!
Венди удивленно захлопал глазами.
– Если ты знал, чего же мне не сказал?
Я промолчал. Пусть думает, что мне всё было известно, и только поэтому я не выпил зелья, а не по чистой случайности.
– Потому что думать надо. Иногда.
– Я думаю… иногда, – с покорным видом согласился Венди.
– То-то и заметно. Ладно! – поднялся я с кресла, что стояло в моей гостиной, где меня застало за утренней чашкой чая это сплошное недоразумение, явившись покаяться. – Меня ждёт отец. – Я вышел из комнаты.
Наше с Венди вчерашнее приключение осталось в тайне. За несколько часов отсутствия во дворце нас никто не хватился, а слуги, помогавшие тащить спящее тело этого дурня, по воле несчастного случая ставшего моим другом, обещали молчать. За что я дал каждому по серебряной монете.
Никто не должен знать, куда мы ходили, а главное – зачем. Одно только подозрение, что принцесса Кэшнаира – ведьма, вернее, утверждение, что мы так думаем, и кэшнаирцы с нас живых не слезут. Потребуют доказательств, или – того хуже – извинений. Будто мало того, что в семнадцать лет приходится думать о свадьбе!
Зашёл в императорский кабинет. Отец едва на меня взглянул и снова уткнулся в бумаги, велев рассказывать выученное о кэшнаирцах. О правящей династии: кто когда на ком женился или вышел замуж, кого родил и каким по счёту был несчастный в этом кэшнаирском кавардаке под названием: родословная тёмной империи. Хорошо, что я книжку взял, иначе бы завалился на первом имени. Но в процессе выяснилось, что я и сам помню много подробностей. Например, что самым кровожадным в истории Кэшнаира был Радамун Суровый, не жалевший ни врагов, ни подданных. Ходили слухи, что для укрепления своего могущества он проводил чёрные ритуалы – приносил кровавые человеческие жертвы Богу Красной луны, Тарэму. Не пошла ли Кадемония по стопам умершего предка?
