– Кадемония?! – удивился он. – Я о Лилу-Анне.
– О… Лилу-Анне?!
– Не отпирайся. Мне всё известно. Ты был у неё позапрошлой ночью. – В его голосе скользнула надменность, которую он так тщательно пытался скрыть.
Я хотел возразить, но язык прилип к нёбу.
– Лилу-Анна молода и наивна. Не хотелось бы, чтобы ты этим воспользовался, – рассуждал он развязно, будто речь шла о птичках, а не о… чём-то важном.
Я сжал кулаки. Да лучше я воспользуюсь тем, что мы одни, и набью ему морду! Но сдержался. Отец говорил: «Дай врагу выговориться, и он скажет больше, чем собирался». Пусть болтает, что хочет. Сюда я затем и пришёл, чтобы… А зачем я пришёл?
– Я тебя понимаю. У меня тоже есть сестра, – прервал я Эсмирато. Какие бы мудрости не изрекал отец, а для того, чтобы им следовать, у меня терпения не хватит. – Я уважаю Лилу-Анну, будь уверен. И попал в её покои случайно. – Не ты ли приложил к этому руку вместе с Кадемонией? Знать бы – зачем? – Направлялся я вовсе не к ней, а… просто заблудился. С тобой что, такого не бывает?
Даже в сумерках разглядел его изумлённое лицо.
– Со мной часто, – добавил я, чтобы добить. А что – сам напросился. Пусть знает, что его будущий зять не от мира сего, может, передумает родниться?
Луна красным шаром застыла над озером, проложив сверкающую дорожку света на водной глади. Воздух наполняли трели сверчков. Жуки-огневики голубыми блёстками усеивали берега, поросшие травой и деревьями. В стороне в сумерках белел дворец. С того дня, как в нём поселились тёмные, он стал сосредоточением зла. Да, ничто так не действует на нервы, как неудачное соседство.
Я пошатнулся. Фиолетовый дым кальяна давал о себе знать. Только я надеялся, что меня не будут мучить галлюцинации, как после фиолетовых грибов в покоях министра темных. Венди говорил, что к этой фиолетовой отраве со временем привыкаешь. Посмотрим.
Кальян… И почему принял предложение этого двуличного тёмного? В голове вертелись образы: девица с изумрудными глазами, пляшущий принц в развевающемся халате… Я замер, разглядывая сидящую на берегу озера чёрную грэмуру с красными, как рубенит, глазищами. Теперь и это! Галлюцинация? Иначе, откуда она здесь?
Маленькая, ростом чуть больше белки, с кисточками на ушах, грэмура глядела на меня настороженно.
– Что ты здесь делаешь? – Я, должно быть, спятил, если разговариваю с видением. Грэмуре неоткуда тут взяться. Разве только Пати обзавелась зверушкой Чёрных Лугов – кроме неё никому в голову не придёт приручить дикую кошку.
Я уселся на траве, любуясь бликами озера. Дым из головы никак не выветривался. Если кэшнаирцы постоянно балуются кальяном, непонятно, как они вообще способны решать вопросы государственной важности. Хотя куда там государственной… Добраться ли до кровати или заночевать прямо тут – уже представляется сложным решением.
– Каков наглец! – вспомнилось бесцеремонное поведение и вызывающие слова Эсмирато. – Ну, я ему покажу традиции и обычаи Саразийской Империи! Узнает из первых рук!
Покосился на грэмуру, она на меня, сидя в пяти шагах.
– Проклятый фиолетовый дым!
***
– Почему ты меня бросил?
Кантэль подлил в мою чашку лечебного отвара от головной боли. На деле «головная боль» сама ко мне пришла, приняв облик Венди, возмущённого до глубины души.
– Мог бы и меня от кэшнаирца забрать!
– Я не носильщик.
– Хоть бы разбудил!
