Он разлепил глаза.
– А-а-а! Я думал… Я думал – мне конец! – вцепился он в мой воротник.
– Не отпустишь, тебе и вправду конец! – Еле вырвался. – Ты спятил?
– Передо мной вся жизнь промелькнула! – рыдал он. – Я многое переосмыслил!
Когда успел?
– Поднимайся и подотри сопли.
– Ну уж нет! – вскочил он. – С меня хватит! Пора о себе подумать. Привыкли Венди – то, Венди – это. А я ещё много чего в жизни не успел.
Отвесил ему пощёчину, чуть рука не отвалилась.
– Ну как? Полегчало? – спросил участливо.
Венди встряхнул головой.
– Вроде да. Куда идти?
Возвращаться в библиотеку смысла не было – вряд ли тёмные ушли. На меня и так кэшнаирская охрана косилась. Хорошо же я над ними подшутил: стоят себе, охраняют, а тут я «привет!» – как попал в библиотеку, они ни сном ни духом. По-быстрому оттуда смотался, пока не полезли проверять из плоти ли и крови я или призрак.
– Идём к тебе. Книжка по разговорному кэшнаирскому есть? – спросил я.
– Угу, случайно завалялась.
Так уж и случайно, соблазнитель женских сердец!
Венди открыл дверь в свою комнату и пропустил меня вперед.
Следы утреннего погрома кто-то убрал, а на столике в вазе благоухала одинокая роза.
– У тебя завелась воздыхательница?
– Похоже на то, – понюхал он цветок – один из лепестков был чёрным.
– Где книжка? – поторопил я.
Он опустился на колени и… полез под кровать. Достал оттуда потрёпанный экземпляр – на обложке красовалась очаровательная девушка, название гласило «Уроки соблазнения. По-кэшнаирски».
– Это не то, – смутился друг и достал другую – в кожаной обложке, посеревшей от пыли.
Я сел в кресло и принялся листать книгу. Что же там сказал Сопрано?..
– Что ищем? – спросил Венди.
– Я кое-что подслушал в библиотеке. Разговор сераскира и Эсмирато.
– Они говорили по-саразийски?
Балда!
– В том-то и дело, что – нет!
– А! – дошло до него. – Будем переводить.
– Возьми перо и бумагу. Я надиктую перевод, а ты записывай. Потом прочтёшь, что получилось.
– Думаешь, что запомнил правильно?
– В своей памяти я не сомневаюсь.
Через четверть часа перевод был готов.
– Читай.
Венди откашлялся.
– «Рука, откусанная по локоть, не пригодится». – Он поднял на меня изумлённый взгляд.
– Чушь какая-то! Уверен, что всё верно записал?
– Что тут записывать? – показал он листок с шестью выведенными словами. – Ты точно помнишь каждое слово? Ведь одна неверная буква…
– Проклятье!
День склонился к закату, и наступила ночь. Слуга зажёг в комнате свечи.
– …Она хотела меня убить, – жаловался я другу, отложив надоевшую книгу. – А говорила, что исполнит любое моё желание, чтобы доказать свою преданность.
– Женщины! – изрёк Венди.
На полу валялся листок, исписанный провальными переводами: «Не ешь заплесневелый сыр – подавишься гусеницей» или «Не пей из лужи – простынешь». И ещё из запомнившегося: «Дровами сыт не будешь». Может, это кэшнаирские поговорки?
Я сидел на подоконнике, разглядывая красную луну на расшитом звёздами небе. С озера тянуло прохладой и запахами трав.
– Сказала «опасайся огня» на саразийском. Хотела, чтобы я понял.
– Но министр тебя спас. – Венди нюхал подаренную розу, и вид у него был преглупый.
– Да, но Кадемония… чего она хочет? Не понимаю женщин. И Пати со своими секретами… Почему сразу не сказала, что они с матушкой решили насчёт намерений Эсмирато?
И тут меня словно молнией ударило.
Схватил книгу и быстро полистал.
