Читать онлайн Борис Солоневич - Женщина с винтовкой

Борис Лукьянович Солоневич

Нет, право же, странные существа эти мужчины! Им вот всё – вынь да положь. Это как маленький Горя, – глядя на луну: «Дай мне, мамочка, этот фонарик с неба». Разве девочка могла бы такое сказать? Дай, да дай. А как – это мужчин не касается…

Пристали ко мне Жора и Горя, как с ножом к горлу – напиши, да напиши свои воспоминания. «Ты, – говорят, – одна из последних оставшихся в живых офицеров женского батальона. Ты обязана перед Россией (слова-то какие нашли! Ах, эти уж мне мужчины!) оставить для русской молодёжи память о героической попытке женщин в трудное время взять винтовку и показать мужчинам пример защиты своей Родины»…

Говорят, – и не без резона, – что женщина никогда долго не может противиться просьбам любимого. А на меня тут насели сразу двое мужчин и – положение создалось безвыходное – оба любимых: мой муж – Жора и сынишка Горя. (Они оба – Георгии и получили разные домашние имена «для отлички», как говорит сынишка. Вы, кстати, не думайте, он у меня настоящий мужчина, правда, не годами – ему только минуло 15 лет, но зато меня уже перерос на целую голову).

Да так вот – «напиши, да напиши»…

– Я ведь не умею, – защищалась я. – Это ведь не шутка: целую книгу написать.

– Ничего. Мы тебе сообща поможем. «Миром»… А потом попросим кого-нибудь понимающего поправить.

– Да я уже всё забыла. Ведь прошло уже почти 30 лет. И каких лет!..

– Ерунда это! Такие впечатления не забываются. Только сядь за бумагу – всё вспомнится. И назови – «Записки женщины-офицера».

А тут Горенька просунул свою черепушку под руку (это его любимая штучка, если нужно и к мамочке подластиться) и этак умильно просит-ноет:

– Напи-и-иши, мамочка! А то мне, право, неловко: товарищи в школе задразнили – «сын двух офицеров». А тут я им в зубы твою книгу и суну: читайте, мои черти иностранные! Вуаля!

А и действительно с Горей недавно в школе приключилась смешная история. Нужно было зачем-то указать, кто такие родители. Он и ответил: отец – русский офицер. А мать? – «Тоже русский офицер»… Ему бы сказать – сестра милосердия – моя теперешняя специальность, а он… Ну, в школе так и вскинулись: «Как это так – мать офицер?» «А очень даже просто – она поручик Российской Армии, ранена в боях с бошами, имеет высший орден св. Георгия Победоносца»…

Ну, конечно, всё потом объяснилось, но с тех пор Горю так и не перестают дразнить в школе – «сын двух офицеров». Вот почему он так сильно и просит.

– Но, какие вы, право, смешные! «Напиши, да напиши». Это ведь не письмо простое.

– А ты и пиши попросту, как вспоминается: без всяких фокусов.

– Да с чего я начну?

А Горенька уже почувствовал, что мамочка сдаётся, и лукаво смеётся:

– А ты начни, мамулечка, с самого что ни есть с начала. Вот, например, сколько немцев и большевиков ты убила своей собственной рукой? И как ты сражалась?

– Милый мой дурашка! Да разве такие ощущения могут быть переданы на бумаге? Как можно передать впечатления 18-летней девушки, впервые попавшей в боевой огонь?..

– А ты пиши так, как нам рассказывала у камина…

Конечно, никакого камина у нас нет. Так Горя поэтично зовёт нашу маленькую печку, около которой в осенние и зимние вечера мы усаживались и рассказывали друг другу, что вспомнится из прошлого.

Жора тоже смеётся, предчувствуя мужскую победу.

– Да, раскачайся, Ниночка. Всё что напишешь – будем давать на проверку Горе: если его захватит – значит, хорошо. Если нет – будем переделывать. А потом и писателя для шлифовки найдём.

…Ну, что тут было делать? Ведь знаю мужчин – они не отстанут, пока не получат, чего им хочется. Такая уж наша бабья доля – всегда уступать мужскому напору… Пришлось сдаться…

Но когда я стала перебирать, перечитывать свои записи и дневники того времени, когда я стала вспоминать пережитое тогда – прошлое снова захватило меня. И снова пережила я яркие, напряжённые, солнечные и кровавые дни лета 1917 года. И гордое чувство за Русскую Женщину опять поднялось в моей душе. Нет, правы Жора и Горя – нужно, чтобы русская молодёжь прочла простые воспоминания участницы этого беспримерного подвига – когда миллионы мужчин, усталые, изверившиеся, заражённые ядом большевизма, заколебались на фронте – нашлись сотни молодых женщин, бесстрашно пошедших на смерть за свою Родину.

Я нисколько не жалею о том, что тогда пошла на фронт, хотя наша кровь не спасла в то время России. Но сияние нашего женского подвига останется навсегда в истории России. И частичка моего бессмертного «Я» останется не только в моём сыне, но и в памяти, в славе моей Родины.

Нина Крылова,

Поручик Российской Армии, Кавалер Ордена св. Великомученика Георгия Победоносца.

Должен признаться честно – мне было очень трудно помочь Крыловой «создать» эту книгу – среднее между романом и документом. Ещё труднее было сохранить в старых записях и рассказах аромат и очарование переживаний того периода. Да и как можно передать чувства молодой девушки, в пылу боевого опьянения вонзавшей штык в тело врага, а потом трясшейся в рыданиях в уголке окопа с побледневшим лицом и безумными глазами?

Но работал я над приведением в литературную форму этих записей, дополнительных данных и рассказов с громадным увлечением. Не знаю, прав ли был «Таймс», назвавший женский батальон «величайшим явлением в истории женщин со времён Жанны д’Арк». Не нам, русским, об этом судить. Но и в самом деле, где в истории мира было, чтобы батальон женщин, выдержав с честью несколько больших боёв с таким противником, как германские войска, отбив в течение 4 суток 10 атак, ответив 11-ю контратаками, прорвав 4 линии германской обороны, захватив около 200 пленных (мужчин!), оставил в братских могилах и госпиталях почти половину своих бойцов?

Мужчины описывали свои боевые переживания много раз. Но как может описать их женщина-солдат, после месяца подготовки брошенная в бой с искусным и жестоким врагом?

Но всё же в воспоминаниях Крыловой есть много того, чего мы, мужчины, не знаем и не подозреваем. Я не старался этого объяснить, а только передать честно и как можно более точно, сознавая, что именно в этом мой долг писателя, гордящегося тем, что именно в России был такой блестящий, неповторимый в истории мира случай, когда женщина с винтовкой в руке героически сражалась за честь своей Родины.

Борис Солоневич

Брюссель 1946 г.

(Закончено в тюрьме Сан Жиль под угрозой высылки в СССР по требованию Советов, как «военного преступника»).

Документальная сторона романа сверена и дополнена по рассказам и материалам поручика Магдалины Скрыдловой (Вальтер), б. адъютанта «Женского Батальона Смерти»; протопресвитера о. Александра Шабашева, бывшего свидетелем боёв батальона; по книге «Яшка» капитана Марии Бочкарёвой, командира батальона, по «Архиву Русской Революции» и живым рассказам русских офицеров, знавших жизнь и бои батальона.

– Товарищи! Вам твердят – «защищайте свою родину, убивайте врага, подчиняйтесь офицерам». А я вам говорю: Родина эта – выдумка буржуазии для околпачивания трудящихся. Честный рабочий не имеет отечества. Его родина – это интернациональная семья мирового пролетариата, стремящегося освободиться от цепей капитализма. Братайтесь с немцами – они такие же рабочие и крестьяне, как и вы. Цели империалистической бойни им так же чужды, как и вам. Не слушайтесь своих офицеров, слуг царского режима и буржуазии. Бросайте фронт и идите к себе делить землю и имущество помещиков!..

…Резкие слова падали, как камни в воду, вздымая хаотические брызги недоумённых мыслей. Я, откровенно говоря, была прямо ошеломлена ими. Всё было так необычайно: на серой башне броневика стоял небольшой человечек в штатском костюме, толстенький, лысоватый, с обыкновенной бородкой клинышком и, размахивая смятой кепкой, бросал в толпу необычайные зажигательные слова.

Мне сперва всё это показалось шуткой, каким-то театральным представлением: эта громадная толпа перед Финляндским вокзалом, алые знамёна, плакаты:

«Да здравствуют Советы Рабочих, Крестьянских и Солдатских депутатов»,

«Долой министров-капиталистов»,

«Мир без аннексий и контрибуций»,

Рёв оркестров, восторженные лица, серый броневик со смешной фигуркой наверху. Но потом я заметила, с какой необычайной жадностью прислушиваются к его словам сотни напряжённых лиц рабочих и солдат, и поняла, что тут ЧТО-ТО есть.

Я помню – был первый настоящий солнечный весенний день. Снег ещё сиял на крышах и в парках, но на петербургских улицах было уже грязное коричневое месиво.

Мы с Лидой, моей сестрой, которая приехала с фронта в отпуск, долго гуляли по Стрелке, и она рассказывала мне свои переживания сестры милосердия. Хотя рассказы её были довольно мрачны, но весеннее солнышко как-то заставляло забывать смысл её слов. Пусть кончался третий год тяжёлой войны, пусть страна начинала лихорадить в первых приступах странной болезни – революции, пусть все были словно помешанными, потерявшими какой-то ориентир в жизни, но солнце пронизывало всех и всё своей радостью, теплом, сиянием. Ну и, конечно, нужно ещё добавить, что мне в то время не было ещё 18 лет, и жизнь представлялась мне чем-то средним между занимательной игрой и весёлым представлением.

Рассказы Лиды входили в одно ухо и уходили в другое ухо. И когда мы наткнулись во время прогулки на этот странный митинг – я была рада новой забаве, новому развлечению. Но скоро речь странного человека на броневике перестала казаться нелепой, а стала даже пугать.

– Дорогие товарищи солдаты, матросы, рабочие, – неслись с броневика крепкие, твёрдые слова, словно этот маленький человечек хотел их забить, как гвозди, в головы слушателей. – Разбойная империалистическая война – это начало гражданской войны во всей Европе. Близок час, когда по зову нашего товарища Либкнехта, народы повернут штыки против эксплуататоров, капиталистов. Мировая социалистическая революция поднимается. Германия кипит, и, может быть, завтра европейский империализм падёт!..

Русская революция начала новую эпоху…

Да здравствует мировая социалистическая революция!

Человек широко махнул своей серой кепкой, и толпа ответила бурными криками.

– Товарищи, – продолжал Ленин властным тоном, чувствуя, что он уже владеет толпой, и слова его звучали уже приказом, – Довольно проливать свою кровь за интересы фабрикантов, помещиков, капиталистов. Протягивайте братскую руку немецкому пролетариату. Ваши враги – не немецкие солдаты, а эксплуататоры и буржуазия, посылающая вас на смерть за свои интересы.

Война войне…

Мир хижинам – война дворцам!..

Долой разбойную империалистическую войну…

Грабь награбленное!..

Да здравствует власть Советов!..

Мне показалось, что в широком, чуть монгольском лице оратора проскальзывает что-то истинно дьявольское. Я невольно схватила руку Лиды и спросила соседа.

– Кто это такой… там?

Бородатый солдат с простым русским лицом сурово глянул на меня.

– Это-то? А – Ленин…

Он сказал это так просто, словно мне после его объяснения всё должно было стать ясным и понятным.

– Но, кто это такой – Ленин?

Солдат посмотрел на меня с досадой.

– Это, видать, – буржуйка? Ленина не знать? Ленин, барышня – спаситель наш… Отец родной. Глаза нам раскрывает на нашу серую жизнь. Учитель – одно слово…