Мы почти дошли до выхода с рынка.
Люди перестали отшатываться, когда Шиарей спрятал волосы. Хвоста тоже не было видно под длинным чёрным плащом.
Мы проходили последний павильон — колбасную лавку — и я вдруг заметила, что на прилавке вальяжно развалился господин Миуки — Серебряное божество, как он сам себя называл. Это точно был он! Причём лежал божественный зверь будто на чём-то блестящем. Неужели это россыпь золотых монет?! А рядом валялась погрызенная сосиска.
А продавец колбасной лавки словно не видел, что у него на прилавке кто-то лежит. Ни господина Миуки, ни золота...
А мой знакомый божественный кот одобрительно прикрыл жёлтые глаза, будто говоря: молодец, Лина.
Я тихонько поклонилась в ответ, чуть замедлив шаг: благодарю, господин Миуки…
Я сразу приободрилась, всё же если за мной присматривает божество — это уже огромная помощь!
Мы с ёкаем свернули в переулок. Здесь дворами и обходными тропами я собиралась отвести его к моему дому. Заводить внутрь и показывать матери и сестре опасного раба я, конечно, не планировала.
Они — испугаются. Он — может им навредить. Нет, временно оставляю его в…
— Вот ты где!!! — за первым же поворотом нам преградил дорогу высокий мужчина.
По голосу я сразу его узнала и обмерла внутри.
Шиарей, что удивительно, замер в тот же миг, как я остановилась — без всякого приказа. Должно быть это часть связующей хозяина и раба магии. Я пока не разобралась. У меня никогда не было рабов…
— Мне сообщили, что найду тебя на рынке. А ты здесь уже с новым мужчиной?! Значит, всё было правдой! А я ещё сомневался! А ты… недостойная, — процедил тот, кто преградил мне путь.
Я медленно выдохнула, борясь с волной колючих неприятных эмоций. В груди у меня будто всё замёрзло, замерло. Я подняла взгляд и вгляделась в аристократичное лицо.
Хотя и без того знала, кто передо мной — этот слегка высоковатый для мужчины самодовольный голос выдавал его.
— Немедленно объяснись, кто с тобой?! — потребовал Ёнсу.
17. 4.2
Мой бывший жених был красив.
Его тёмные и гладкие как шёлк волосы были убраны в высокий хвост. Дорогое, расшитое золотом кимоно подчёркивало развитую фигуру. Раньше при взгляде в аристократичное утончённое лицо Ёнсу, у меня сжималось сердце.
Но сейчас у меня сжалось не сердце, а желудок. Тошнота поднялась к горлу. Я слишком хорошо помнила вчерашнее унижение. Пузырящиеся презрением слова. И то, как я молила Ёнсу поверить мне. И то, как он вышвырнул меня за порог.
…а теперь требует объясниться?!
Гнев, возмущение и обида накатили волной.
Я гордо выпрямила спину, больше не собираясь оправдываться.
— Я не обязана тебе ничего объяснять, Ёнсу, — я гордилась собой, потому что голос прозвучал твёрдо.
— Ещё как обязана.
— Мы друг другу никто!
Он так неприятно скривил губы, будто проглотил вонючего жука.
— Всё же матушка была права насчёт тебя. Стоило сдёрнуть твою лживую маску праведницы и сразу показала зубы. Значит, ты и с ним изменяла мне, наглая девка? А с кем ещё? Насколько длинный там список?! Так будто тебе этого мало, вы с матерью решили оклеветать нашу семью и подали жалобу, что якобы твоё приданное испорчено. Самой-то от себя не противно?
Я сжала кулаки, ногти впились в кожу ладоней.
Как же всё это мерзко.
Радовало, что у этой постыдной сцены не было свидетелей. Только Шиарей… А он и так думает про меня хуже некуда. Но всё равно на душе было так гадко, будто на меня вылили ушат помоев.
