А кристаллы тогда выпали из моих рук. Я спешно опустилась на колени, чтобы их собрать...
И, вскинув голову в какой-то момент, посмотрела на ёкая снизу вверх. Стоя на коленях. А его золотые глаза в этот миг почему-то вспыхнули особенно плотоядно!
Я резко подскочила на ноги, радуясь что наложила на него безмолвие. Ведь наглые похабные фразочки даже без слов читались в его язвительной усмешке.
— Идёшь за мной, — пискнула очередной малоубедительный приказ, — ведёшь себя спокойно!...
Ёкай молчал.
И только прожигал взглядом.
Нет… всё же безмолвие не получится держать вечно.
Даже сейчас я не знала, что хуже — чтобы он молчал. Или чтобы что-то сказал. Мне всё казалось, что если он своим этим хрипловатым, низкими, глубоким голосом скажет очередную пошлую дерзость — я всё-таки упаду в обморок. А уж пока я буду без сознания — он как злой дух-исполнитель желаний — найдёт как истолковать последний мой приказ в свою пользу. И, придя в сознание, я очень пожалею об этом. Если, конечно, вообще очнусь…
В очередной раз меня обуяло желание бежать со всех ног с рынка. На край земли. И спрятаться в свою маленькую беседку на озере — за нашим домом, куда я пряталась в детстве. Но, можно подумать, беседка меня спасёт!
Так что... ёкай молчит, и хорошо.
Я стучала зубами, но надеялась, что неслышно.
Ёкай вышел вместе со мной из шатра — вновь солнечный свет и свежий воздух. Я сделала несколько глубоких вдохов и стало немного легче.
Фух…
И что теперь делать?
Наверно, привести его домой — покормить, перевязать раны и в путь!
К Святой. Чтобы сдать это чудовище из рук в руки. Пожелать долгого счастья и помахать на прощанье платочком.
План был что надо.
А пока я иду по рыночной площади с ёкаем плечом к плечу. Положено, чтобы раб шёл позади тебя. Но я слишком неуверенно себя чувствовала. Повернуться к нему спиной — мне пока не хватало духу! А если время от времени на него посматривать — как будто немного легче.
Ёкай надвинул капюшон поглубже и теперь сверкал из-под него глазами, поглядывая вокруг. В его по-мужски красивом хищном лице читалось настороженность и отвращение, будто кругом не люди, а больные крысы. Но хотя бы не пытался напасть на меня, как только что пытался на торговца. И это уже маленькая победа.
Ряды живого товара сменились рядами провизии и безделушек.
Мы с ёкаем Шиареем шли в гнетущем молчании. А народ, увидев из-под плаща с капюшоном алые пряди волос моего нового раба — шарахался с охами-ахами. Конечно. Красноволосый ёкай — это страшно.
Я их прекрасно понимала. И сама бы так шарахнулась, если бы только ослабила самоконтроль. Но я уже решила, что страх показывать не буду. Пусть хоть душа переворачивается вверх тормашками, а я не сбегу.
— Шиарей, — шепнула я.
Ёкай не отреагировал, но я не сомневалась, что он прекрасно слышит.
— Убери волосы под капюшон. Чтобы было совсем не видно… Люди тебя боятся.
Ответом мне был хищный смешок и короткий оскал. Не обещающий ничего хорошего. Ёкай помедлил — точно поборолся с приказом какое-то время. Но всё-таки сделал, что я велела. Но меня очень встревожило то, как натянулись магические линии контроля. Если ёкай так разряжает ошейник во время моих даже таких пустяковых приказов, то очень скоро он вырвется из-под контроля! Мне придётся очень частно подзаряжать ошейник, если хочу выбраться из этой передряги живой!.. Но кристаллов так мало…
Я тяжело вздохнула.
