– Вы должны поесть, – настойчиво говорила консьержка Нина Петровна, принося домашний суп. – И на улицу выйти. Бледная совсем.
Однажды, чтобы отвязаться от забот старушки, Анна спустилась в ближайший сквер. Был октябрь, деревья стояли в золоте, но она не замечала красоты. На скамейке рядом сидел пожилой мужчина с планшетом для рисования.
– Не помешаю? – спросила Анна из вежливости.
– Нет, что вы, – ответил мужчина. – Я здесь каждый день рисую. Меня зовут Аркадий Семенович.
Анна взглянула на его рисунок – старый дуб, изогнутый и потрепанный, но все еще величественный.
– Красиво, – сказала она машинально.
– Знаете, что интересно в этом дереве? – проследил за её взглядом Аркадий Семенович. – Десять лет назад в него ударила молния. Расколола ствол. Все думали – погибнет. А оно вон какое стоит.
– У деревьев нет чувств, – возразила Анна. – Им не бывает больно.
– Что ж, – улыбнулся старик, – зато у них можно поучиться выживанию.
Анна хотела уйти, но что-то удержало её. Может, спокойный голос старика, напоминавший дедушкин. Может, отсутствие в его глазах жалости, которую она видела у всех вокруг.
– Знаете, моя жена ушла от меня тридцать лет назад, – неожиданно сказал Аркадий Семенович. – К моему лучшему другу. Тогда казалось, мир закончился.
– И что помогло? – спросила Анна, удивляясь собственному вопросу.
– Время. Работа. Новые впечатления. Но главное – я перестал цепляться за вопрос «почему?». Иногда нужно принять, что ответа нет или он нам не понравится.
Анна вернулась домой в смешанных чувствах. Слова незнакомца эхом отдавались в голове, но не приносили утешения. И все же, на следующий день она снова пришла в сквер. И через день. Аркадий Семенович не всегда был там, но его слова о дереве, пережившем удар молнии, заставляли её возвращаться.
Через неделю Анна вернулась на работу. Коллеги были деликатны – видимо, слухи уже достигли офиса. Погружение в цифры и аналитику приносило странное облегчение. По крайней мере, здесь был порядок, здесь были правила.
После работы она заходила в сквер. Иногда Аркадий Семенович рисовал там, иногда нет. Но дуб всегда был на месте – раненый, но живой.
– Сегодня годовщина смерти моей жены, – сказал однажды старик, когда они уже привычно сидели на скамейке. – Второй жены. Мы прожили вместе двадцать три года.
– Значит, вы все-таки смогли снова доверять? – спросила Анна.
– Не сразу, – покачал головой Аркадий Семенович. – Я встретил Веру через три года после развода. И первые два года наших отношений я ждал подвоха. Искал признаки лжи. Проверял. Не давал себе привязаться полностью.
– И что изменилось?
– Я понял, что живу прошлой болью, а не настоящим. Наказываю Веру за то, чего она не делала. И главное – не даю себе шанса на счастье из страха снова пережить боль.
В тот вечер Анна впервые за долгое время позвонила Кате. Подруга предложила встретиться, и она согласилась, хотя внутри все сжималось от перспективы социального взаимодействия.
– Ты похудела, – заметила Катя за чашкой чая в кафе. – Но глаза живые. Это хорошо.
Анна рассказала о встречах с Аркадием Семеновичем, о работе, о том, что начала замечать осень вокруг.
– Знаешь, что самое обидное? – сказала она. – Я чувствую себя глупой. Наивной. Все эти мысли – как я могла не видеть, почему не проверяла его телефон, зачем доверяла…
– Стоп, – прервала Катя. – Доверие – это не наивность. Это сила. Предал он, а не ты.
