Эта вера в лучшее медленно, но верно иссякла уже в первые безуспешные дни поисков работы в новом городе. Измученный от недосыпа, голода и пасмурной погоды Феликс не знал, что делать дальше: куда бы он ни пошёл, его всегда ожидали бесцеремонный отказ или изрядно поднадоевшее «мы вам перезвоним». Бесцельно блуждая по незнакомым улицам и прячась под зонтами прохожих, ему хотелось взвыть от сжирающей изнутри обиды. Как бы он ни пытался вырваться из петли неудач, она всегда затягивалась лишь туже и, видимо, не собиралась его отпускать, пока бы окончательно не задушила. Феликс не раз задавался вопросами по поводу своего невезения. Почему? За что? Какой проступок он совершил, чтобы заслужить эти испытания? Ответов никто никогда любезно не предоставлял. Он не знал, что нужно сделать, чтобы это прекратить, или где найти того, кто смог бы помочь ему разобраться. Как и не знал, почему жизнь его так невзлюбила, снова и снова отворачиваясь от него, даже когда он молил её хоть раз пойти ему навстречу.
Феликс искал ответы уже почти десять лет, но так и не приблизился к разгадке. Чаще всего он объяснял своё положение суровой закалкой и проверкой на прочность, однако только сейчас задумался, что, может быть, всё это было впустую. Может, всё это время Феликс искал то, чего нет и не было. Может, жизнь любила злые шутки, может, она заскучала, и он просто проиграл в рулетку. Ведь едва ли он был особенным. Едва ли в этом скрывался какой-то глубинный смысл, едва ли это являлось подготовкой к чему-то грандиозному. Феликс был обычным неудачником, и с этим давно пора было смириться.
Резкий толчок вырвал его из удручающих мыслей. Потеряв равновесие от столкновения с прохожим, Феликс с вскриком полетел на мокрый асфальт.
– Извиняюсь, – пробурчал незнакомец ему через плечо и, не утруждаясь помочь подняться, в спешке продолжил пробиваться сквозь бесконечный поток людей.
Феликс проследил, как чёрная джинсовая куртка с ярко-жёлтой нашивкой в форме W постепенно затерялась в толпе, после чего закатил глаза и с плохо скрываемым раздражением аккуратно встал, опираясь на содранные ладони. Помощи никто не предложил: не обратив особого внимания на произошедшее, прохожие молча его обходили, словно он был столбом, а не жертвой падения. Проглотив обиду, Феликс отошёл в сторону и постарался отряхнуть запачкавшиеся штаны, но, конечно же, сделал только хуже.
Замечательно. Это были последние чистые джинсы. Как ему теперь ходить на собеседования? Его и без того уже не жаловали, а при таком неряшливом виде даже слова не дадут сказать. Был ли смысл пытаться?
Тихо выругавшись, Феликс осмотрел себя в отражении витрины и своим обиженным на весь мир взглядом зацепился за брошь, которая неизвестно откуда появилась на рукаве его изорванной куртки. Украшение было в виде скрипки, вылитой из золота и осыпанной небольшими, переливающимися на свету белыми камнями: такая вещь явно оценивалась не в жалких десять фунтов, а в сумму, равной намного больше той, что он заработал за последние годы. Феликс никогда не видел чего-то более драгоценного, и на фоне его старой одежды брошь выглядела крайне нелепо. Мягко отцепив украшение дрожащей рукой, он чуть не выронил жёлтую бумажку, которая слабо держалась на блестящей игле. Внутри неразборчивым почерком был указан лишь адрес, а на углу красовалась едва заметная буква.
