– Эх, ма! – Володя, сорвав картуз, хлопнул его о землю. – Жизнь моя, жестянка! А ну ее в болото! Андрюха!!! – он с криком бросился к гробу, по пути задев невысокого мужика, стоявшего рядом с кудрявой поваром-секретаршей Валентиной.
– Ты чего, Печкин? – возмутился невысокий, хватая Володю за рукав. – Ослеп что ли?
– Отстань, Корявый, – движением плеча вырвал рукав Печкин, – не до тебя.
– Кто Корявый?! – раненым медведем взревел невысокий. – Ах ты падла! – немедленно последовал мощный удар в правое плечо, развернувший Володю.
Володя, используя инерцию, ударил противника левой в лицо. Тот отшатнулся, но потом, пригнувшись, бросился на Печкина и оба, сцепившись, упали на землю.
– Сережа, не надо! – кричала над ними Валентина.
Участковый и следователи, переглянувшись, двинулись к драке. Но, их вмешательство не потребовалось. Рослый директор, словно ледокол «Ленин», продавился, рассекая толпу, и оказался там раньше.
– Совсем совесть потеряли! – словно нашкодивших котят тряся их за шкирки, приговаривал Виктор Владимирович. – Такой день, а вы льете воду на мельницу мирового империализма! Премии лишу, уроды!
«Уроды» пристыженно молчали и лишь их головы качались в ответ. Со стороны директор напоминал неумелого кукловода, впервые взявшегося выступать на публике.
– Завтра оба ко мне в кабинет! – напоследок сказал он и отпустил драчунов.
Они, злобно посмотрев друг на друга, разошлись и стали в толпе, демонстративно не глядя по сторонам.
Гроб на вожжах опустили в могилу. Она словно вздохнула, принимая гроб.
– Закапывайте, – махнул рукой отец и отвернулся.
Сильный порыв ветра вдруг сорвал целое облако розовых лепестков с куста шиповника, росшего на соседней могиле, и швырнул в могилу, словно букет из роз. Люди в толпе начали усиленно креститься и бормотать молитвы.
– Это Вова Лучкин по кличке Клопик, он же Печкин, – негромко просветил участковый, заметив, что Андрей Иванович рассматривает драчунов, – местный киномеханик, бывший почтальон. Он часто ночует на этом кладбище. Второй – Сергей Старостенко, по кличке Корявый, механизатор.
– А в шлеме кто? – спросил Слава.
– Это Паша Кондураке по кличке Танкист, молдаван из Басарабяски.
– Пройдемся? – предложил Андрей Иванович, видя, что люди потянулись к свежей могиле – поминать покойного.
– Давайте.
– Странно, тут одни осины растут, – заметил Слава.
– Местный обычай, – пожал плечами участковый. – В Афоньевке такая же картина на кладбище, да и в окрестных деревеньках тоже.
Они отделились от толпы и неспешно начали осматривать кладбище, разглядывая забытые полустертые имена на надгробьях. Внимание глазастого Славы привлекла покрытая мхом каменная могильная плита.
– Железнодорожный мастер Николай Ефимович Бельский, – прочел он надпись с ятями, – 1825 – 1875 год. Откуда тут железнодорожный мастер?
– Железка через Дроновку проходит.
– Где Дроновка и где Карловка?
– Не так уж и далеко.
– Сколько же лет Карловке?
– Никто не знает точно, но лет двести-двести пятьдесят как минимум.
– Для такой старой деревни слишком маленькое кладбище, – заметил Андрей Иванович.
– Может, раньше в другом месте хоронили? – пожал плечами участковый. – Народ тут скрытный, никто ничего толком не расскажет.
Какая-то птичка монотонно нудела: «рю-пинь-пинь-рю».
– Зяблик «рюлит», – сказал лейтенант. – К дождю.
– Это зяблик? – спросил Слава.
– Так точно.
– Я городской, птиц не знаю, – признался Слава.
