– А я почитай, что и не уезжал из деревни, только в армию, – ответил Владимир Семенович. – Пойдемте, – кивнул он на толпу, селедочным косяком потянувшуюся в сторону деревни.
Поминки, куда волей-неволей попали участковый и следователи, проходили в столовой. Людей стало заметно меньше.
– У всех налито? – спросил Родин-старший. – Тогда помянем. Земля ему пухом.
Люди сидели понуро, хороня взгляды в тарелки, глотали кто что. После третьей за столами появились первые робкие улыбки, после пятой – послышался смех. Следователи и участковый пили воду, заранее налитую предусмотрительным лейтенантом в бутылку из-под водки.
– Да разверзнутся над содеявшим это злодеяние хляби небесные! – прогудел раскрасневшийся отец Василий. – Да прольется над ним дождь из серы кипящей, как над городами Содом и Гоморра, да поглотит его геенна огненная! Аминь!
Будто услышав эти слова, на улице громыхнул раскат грома. Мужчины потянулись на выход посудачить и покурить.
– Нам пора, – взяв со стакана с киселем пирожок с рисом и изюмом, сказал Андрей Иванович.
– Точно, помянули, пора и честь знать, – согласился Слава, беря свой пирожок.
– И мне пора, – сказал участковый.
Съев пирожки и выпив кисель, следователи и лейтенант вышли на улицу. Небо за время поминок налилось грозной фиолетовостью, все замерло в ожидании и лишь светло-зеленые верхушки осин робко трепетали.
– Пошлите быстрее, а то под ливень угодим, – сказал Андрей Иванович.
Они поспешили к общежитию. Вслед им неслась песня, залихватски выводимая Клопиком:
Шлю я, шлю я ей за пакетом пакет
Только, только нет мне ни слова в ответ
Значит, значит надо иметь ей в виду
Сам я за ответом приду
Что б ни случилось я к милой приду
В Вологду гду-гду-гду
В Вологду-гду
Сам я за ответом приду
Что б ни случилось я к милой приду-у-у-у-у
В Вологду гду-гду-гду
В Вологду-гду
Сам я за ответом приду-у-у-у!
– Петь на поминках для Карловки нормально? – спросил Андрей Иванович.
– Еще и драка обязательно будет, – заверил участковый.
– А крестины там, иль поминки – все одно – там пьянка-гулянка. Если забредет кто нездешний поразится живности бедной, нашей редкой силе сердешной, да дури нашей злой—заповедной.13, – негромко процитировал Андрей Иванович.
– Вы поэт, – восхитился Слава.
– Это не мои стихи. Их автор погиб, – ответил Андрей Иванович.
Едва успели поняться на крыльцо, как на землю разом бухнулись тонны воды.
– Хляби небесные, – задумчиво повторил Слава, открывая дверной замок и пропуская товарищей в комнату. Войдя вслед за ними, повернулся закрыть дверь и замер.
– Смотрите!
– Что там?
На внутренней поверхности двери ржавой канцелярской кнопкой был пришпилен чистый почтовый конверт. Андрей Иванович, достав из внутреннего кармана пинцет, аккуратно снял конверт и положил на стол. Осторожно открыл его. В конверте оказался листок из тетради в клетку, на котором ровно, будто по линейке, было выведено синей шариковой ручкой: «Уезжайте отсюда!»
– Х-м… – Андрей Иванович задумчиво рассматривал послание.
– Кто мог его сюда повесить? – спросил Слава.
– Во-первых, тот, кого не было на похоронах и поминках и во-вторых, тот, у кого есть ключ от комнаты.
– На поминках половины деревни не было, – сказал участковый, – а ключи вам должны были все отдать.
– Два отдали, а в комплекте обычно три. Сказали, что третий ключ утерян.
– Значит, третий ключ от комнаты у убийцы, – сделал вывод Слава.
– Не факт, что послание от убийцы, – не согласился Андрей Иванович, – может быть, совсем наоборот. Владимир Семенович заберите конверт и письмо, отдайте в райотдел. Пускай отошлют экспертам в город. Надо найти отпечатки.
