Мужчины у морских магаров тоже были нередко красивы, но их черты грубели достаточно быстро, с возрастом плотнее становилась чешуя. Это было видно по мужу симми — еще молодой магар, а бугры чешуи уже тянулись полосами по щекам.
— Благодарю, Натаир-Итах, — проворковала симми и склонила голову. В ее голосе слышалась радость и волнение. Ведь Натаир-Итах всегда говорит правду. Я придерживался этого правила также твердо, как и все мои сородичи, которые занимали эту должность до меня.
— Твои слова, симми, привели меня в этот дом, — произнес я. — Ты готова отвечать за каждое сказанное тобой слово?
— Да, Натаир-Итах, — еще более низкий поклон и отчаянный взгляд из-под лба. — Готова.
— Что ты себе позволяешь?.. — сын хозяина вцепился в руку жены и дернул. Но тут же был вынужден разжать пальцы. Мой едва заметный жест — и к его шее уже был приставлен меч. Стражники Моарианны были отлично вымуштрованы.
— Я пришла в этот дом женой, сговоренной, — произнесла симми, крошечные губы сжались, а в глазах стояла решимость. — Договорной брак бывает разный. Иногда мужчина выказывает уважение своей жене и не заводит иных связей до конца этого брака, иногда он не чурается проявлять свои пристрастия чуть ли не на глазах жены. Так вышло со мной. Но не это причина моего вызова, о великий змей!
— Продолжай, — потребовал я.
— Иногда связь мужчины и женщины не ради чувств, а ради выгоды, денег или удовольствия, так бывает, — на этих словах щеки симми пошли темными пятнами смущения. — Но ничего подобного я не видела в этих стенах. К тому же страсть муж проявлял к работницам из людей. Откуда они пришли — никто не знает, три года назад появилась одна, потом вторая. Нет ни документов, ни места, куда им можно вернуться…
— Продолжай.
— Нет и возможности сказать. Ведь они обе немы, — дрожащим голосом закончила она. — Я обвиняю своего мужа в насилии над этими человечками… Я обвиняю его в незаконном владении ими!..
— Покажи мне их, — потребовал я. И к моим ногам вытолкнули изможденную человеческую женщину в простой одежде служанки. Одну. Впрочем, я не ожидал увидеть вторую, ведь именно ее следы привели нас сюда сегодня.
Человечка жалась к полу и вздрагивала, обнимая себя за плечи и прикрывая лицо. Прежде чем осмотреть ее, я поднял взгляд на остальных работников. Они опускали глаза или предпочитали отворачиваться.
«Не мое дело, и своих проблем хватает». Кто-то из них был уже слишком стар и, скорее всего, работал не одно десятилетие на эту семью, кто-то слишком молод и бесправен, чтобы что-то сметь сказать. К тому же заступиться за человека без документов — это заступиться за нелегального переселенца, за преступника.
Я вынудил человечку сесть ровно, придержал за плечи, тусклые волосы скрывали большой синяк на щеке — след от чужой руки. Я коротко лизнул поврежденную кожу — привкус был своеобразный, так пахло от местного хозяина и его сына. Но кто именно из них это сделал, не имело значения, незнанием тут и не пахло. Страх горчил на языке, стоило мне коснуться его кончиком воздуха. Отвратительно.
А язык во рту женщины был. Скорее всего, немота вызвана ядом, один из которых часто пользовались торговцы живым товаром.
— У нее есть документы, Натаир-Итах, она должница, которую я выкупил…
— Должница, которую можно бить, даже когда она понесла? — моя ладонь остановилась на женском животе, там уже зародилась жизнь, хваткая, желающая увидеть этот мир так сильно, что даже побои ничем не навредили ей. Сын или дочь, которые будут защищать свою мать.
