Зрети отай - страница 14

Люська опустилась на свою вторую добычу.

Наблюдающие с радостным облегчением дружно выдохнули. И загалдели все разом, почище гусей, забыв про именитость и чины.

– Люська-то какова?!! Как она в небо-то вознеслась! А гуси такого не ожидали! Думали: отобьем нашего-то на земле! Нате вам! Съели?! А с какой скоростью падала! И увёртлива-то как! А ставки, ставки какие делает! Вот умница! Цены ей нет! Ну и гуси – молодцы. Чего уж там? По честному-то, – своих не бросили! Ну потешили! И не припомню такой радости! Такое нечасто увидишь!

И Гришка Голуб поскакал к кречету.

Вернулся он встревоженный. Люська была как бы не в себе. За рукавицу держалась, но как-то неустойчиво. Было понятно, что с ней что-то не так. Потом заметили небольшую кровь на теле под крылом. Верно поранилась в драке, может ударилась.

– Здесь недалеко где-то изба Анастасии травницы. Ведунья она. Деревенским помогает. Я у неё постом был. За настоем для матушки приезжал. Может поможет? – встрял не по чину Гришка Голуб.

– Быстро до неё поехали! – скомандовал Алексей Михайлович.

Первым по чуть приметной тропе двигался Гришка на своем рыжем жеребце, который, похоже, сам знал куда идти. Избушку нашли не сразу, но нашли. Дверь была припёрта палкой. Значит ушла куда-то не далече. Почти сразу из леса вышла высокая сухая женщина. Спокойно оглядев кучу молодцев верхами, она уверенно определила главного. Подошла к нему и, поклонившись, спросила:

– Что привело тебя, Государь, к моему двору?

– Помощь твоя нужна. Ничего не пожалею.

– В чем нужда, Великий Государь?

– Птица моя поранилась. Боюсь – не померла бы.

– Дай её мне в руки.

Сокольничий спешился, удерживая сокола на руковице. Приблизился к женщине и протянул ей руку с кречетом. Анастасия положила свою руку на его руку, что-то пробурчала и кречет сам мелкими шашками на неё перебрался.

Она погладила его, помолчала, словно прислушиваясь. Потом сказала:

– Рана есть, но не в ней дело. Устал твой кречет. Очень устал. Смертельно устал. Видать, загонял ты его, батюшка. Живая, ведь, тоже тварь.

– Спаси его. Пусть хоть уж и не летает так. Он сытую старость заслужил. Второго такого нет во всей кречатне батюшки. Да и не у кого нет.

– Хорошо. Оставь. Что смогу, сделаю. Стараться буду. Обещать нельзя: как Господь управит. Через месяц пришли справиться.

Она поклонилась, и верховые выехали со двора.

Март уже перевалил в апрель, снег почти – весь стаял.

Разбор пожарища и похороны останков честного купца Ладала Андрея Петровича решено было провести до Пасхи, на Страстной. Так и сделали.

Питер постоял над холмиком сырой земли сначала со всеми, а потом один. Боль утраты притупилась и ушла вглубь, где и свернулась клубочком. Полежит еще, потом переплавится и станет его силой, когда таковая потребуется. А потребуется обязательно, потому что жизнь – это череда испытаний.

В самом начале мая Алексей Михайлович и Морозов попросили Питера съездить и узнать о здоровье кречета Люси. Их всех, таких разных объединяла любовь и благодарность к этой птице за доставленную радость.

В сопровождающие дали двух сокольников и втроем они отправились верхами на Гусевку, что вблизи деревеньки Сухня.

В мае русская земля спешит жить. Кто-то только распускает почки, ктото стоит уже весь в листьях, ктото уже отцвел, а дуб еще несколько недель подумает, прежде чем стать зелёным. Майское тепло обманчиво. Кому-то боязно высунуть листик из почки: как бы возвратными холодами его не прихватило. Кто-то уже вывел птенцов, а ктото только яйца откладывает. Но все что-то делают, суетятся, строят, спешат, воюют за место, бьются за пищу, поднимают молодняк. И щебечут, кукуют, стрекочут, каркают, щелкают и свистят.