Чтобы я ещё раз!.. Будь моя воля, я бы эти две недели во дворе жил.
Так и тянет обратно на кровать. Забраться под одеяло, сгрести в охапку тёпленькую, сонную девчонку и…
Быстро встаю и валю подальше от искушения. На улицу. Там дождь идёт, может, остужусь немного.
Стою под проливным дождём, жду, когда отпустит. Но всё бесполезно. Меня прям тащит в дом. В штанах уже дым коромыслом, в башке крови не осталось.
Рыкнув, хватаю ведро, черпаю воду из бочки и выливаю на себя.
О, кажись, попустило слегка. По крайней мере, видеоряд пошлого содержания перед глазами больше не мельтешит. И дышится легче. Только замёрз как цуцик.
Набираю охапку дров из дровяника и плетусь домой. Займу себя делами. Всё равно теперь не уснуть.
Подкидываю полешек в топку и ставлю вариться куриный бульон. Сестрёнке утром обязательно надо поесть. Поглядываю на аккуратные пяточки, торчащие из-под пледа, и снова здорово — хана моему дзену. И это первая ночь. Что дальше-то будет?
Кое-как настроив себя на трезвость ума, иду во двор искать подходящую корягу для клюки. Столяр я от бога, ага. Но обещал — сделаю.
Устраиваюсь в дровянике под навесом. Строгаю ножом толстую сухую ветку и гоняю мысли. Прогоняю мысли…
— Она не для меня. Не моя она, — бормочу. — Просто, мать твою, работа…
***
Проснулась, потянулась. Не могу ничего понять. Где я? Кто я?
Собрать воедино осколки сонного сознания непросто. Но у меня получается. Облегчения это не приносит, потому что я снова попадаю в плен пустоты.
Зато уснула хорошо. В крепких объятиях Карима, м-да… Вспоминаю — и стыдно, а вчера меня совесть не мучила. Я расслабилась, прижавшись к крепкому горячему мужскому телу, и выключилась.
Стоило бы спросить Карима, что это вообще было? Но, если честно, не хочется спрашивать. Было хорошо, и я выспалась.
Кстати, где мой братец? Выглядываю из-за шкафа, а диван пустой. И тишина такая… недружелюбная. Сердце снова сковывает необоснованный страх. Так и до панических атак дожить можно.
Встаю с кровати и босая, плетусь к двери. Выхожу на улицу — свежо. Утро после дождя не самоё тёплое, во дворе лужи и грязь. Бр-р!
— Кари-и... м-м… — лёгкая улыбка появляется на моих губах.
Брат спит, сидя на пеньке под навесом. Привалился плечом к поленнице и храпит. Здоровенный бугай, а на лице безмятежность — на это можно смотреть вечно. Но лучше его разбудить, а то замерз, наверное.
Цепляясь за всё, за что можно уцепиться, ползу к Кариму. Едва успеваю добраться до дровяника, он открывает глаза.
— Ты чего здесь? — смотрит на меня сонный. — Босиком ещё… — переводит взгляд на мои ступни. — Простыть решила?
— А ты? — хмыкаю. — Спишь на улице в такую холодину. Одежда мокрая вон, — цепляю пальцем лямку влажной майки.
— Хватит болтать. В дом давай, — сурово отзывается брат.
Я уже успела понять, что слова у Карима идут параллельно с делом. И сейчас не исключение. Он легко переваливает меня через плечо, поднимает с земли какую-то палку и шагает к дому. А мне смешно — я хихикаю. Пещерный человек добыл добычу и несёт в своё логово.
— Отпусти меня, пожалуйста, — прошу, когда мы оказываемся в избушке.
Я еле сдерживаюсь, чтобы не захохотать в голос.
— Что смешного? — брат аккуратно ставит меня на пол.
— Ничего, — поджав губы, кошусь на «дубину» в его руке.
— Это вообще-то трость, — хмурится. — Для тебя, — вручает мне палку. — Всю ночь строгал, всё утро шкурил.
— Оу-у… — становится неловко. — Спасибо.
