Похоже, деревенские полны решимости словить меня тотчас. Нужно действовать быстро, чтобы выиграть хоть немного времени и сестре все поведать.
Я начала пробираться меж елей густых, молясь Велесу батюшке, чтобы темнота эта скрыла присутствие мое.
Собравшийся народ судорожно искал меня, их факелы мерцали в ночи.
Двигалась я как лисица бесшумная, крадучись по покрытому снегом мху.
Наконец добралась до окраины леса и проскользнула по тропке в деревню, где стоял домик родни моей.
Осторожно подойдя, заглянула я в замерзшее окошко и поскреблась ногтем, как делала в детстве, чтобы не разбудить остальных.
Дверь открыла Милава, в глазах ее читалось одновременно облегчение и беспокойство.
– Шура! Скорее заходи внутрь, – прошептала она, затягивая меня в безопасное пространство избы.
Я поспешно наставляю сестру, чтобы та не позволила родителям бросать вызов общине и старейшинам по судьбу мою. Сетуя на то, что у меня нет другого выбора, кроме как согласиться на ритуал этот.
Пришлось горячо заверить ее, что не сдамся на милость смерти и найду способ вырваться из лап вурдалаков. И коли кости мои к утру не найдут на другом берегу реки у омута, куда меня переправят на лодке ритуальной ночью этой, должны знать они, что жива я ещё и вернусь, дабы спасти их из пут проклятой деревни этой, как время будет.
На прощание прошу я Милавушку передать Лукьяну, что люблю его сильно и согласна выйти за него сразу после моего возвращения благополучного. Умоляю сестру помешать ему отправиться на поиски мои, так как не безопасно это.
Не успела я и договорить, как кто-то из деревенских хватает меня за локоть, и другие руки, словно железные тиски, обхватывают запястья мои.
Сестра вскрикивает, оттащить их от меня пытается, но без толку все это.
Деревенские тащат меня на площадь, где уже ожидает загнанная в петлю собственного страха, толпа, готовясь к ритуалу Чернобога.
Меня наряжают в яркие одежды и обмазывают лицо скота убитого кровью – с намерением привлечь нечистых духов на берегу другом проклятом.
Связанную и с кляпом во рту, помещают меня на борт узкой лодки, и только тут замечаю я, как запыхавшаяся Милава сует мне что-то впопыхах в ладошку. Шепчет мне на ушко, что от бабы Озары это.
Маленький теплый предмет, завернутый в холщовую ткань, быстро согревает мне руку.
Благодарно киваю сестрице, пряча горячий камушек в рукаве.
Лодка отправилась в путь, скользя по незамерзающей быстротечной речке под пристальным взглядом луны ясноликой.
Жуткие звуки бубнов волхвов и рога охотничьего долго ещё эхом отдавались в ночи.
От страха лютого потупились все остальные чувства разумные, сковав тело мое цепями незримыми.
Лодка плыла вниз по течению реки Убороть, скороспешно унося меня все ближе и ближе к владениям Чернобога и нечисти – омуту чёртову.
Спустя, казалось, вечность целую, прибыло судёнышко к излучине – месту, которого боялись все живые. Поговаривали, что даже животина лесная проклятого омута этого стороной обходит.
Лодку резко крутануло на повороте, чуть не опрокинув меня в воду ледяную, но пологий песчаный берег смягчил приговор мой горестный. А вот от деревянного судна моего остались лишь развалины да щепки.
Пока тишина кромешная была единственным звуковым фоном у реки, изо всех сил попыталась я освободиться от сковывавших меня уз верёвок затянутых.
С трудом освободив руки, я погрузилась в воду на коленях стоя.
