— Неплохо, дорогая, неплохо. Отлично подбираешь слова, — отец улыбается. — А теперь скажи правду.
Я немного теряюсь.
Мысленно я всегда разделяла отца на две личности — герцога Норфолка и папу. В детстве был только папа, но здесь, при дворе, преобладает герцог Норфолк. Кажется, сейчас эти две личности внезапно сошлись в одну.
— Это правда, отец. Я бы хотела видеть Генри чаще.
Он одобрительно кивает.
— Кромвель собирается заслать его в Ирландию и короновать там, чтобы держать подальше, пока не родятся и не окрепнут законные наследники. Какой вздор!
Отец встал и начал расхаживать по кабинету, кружась вокруг меня.
— Беременность королевы протекает тяжело, — продолжил он. — А законный наследник — это то, что нужно Англии.
Он резко остановился позади меня, наклонился к уху и тихо добавил:
— Но это не совсем то, что нужно мне.
Он так же резко отпрянул и продолжил ходить из стороны в сторону.
— Как думаешь, Мэри, ты нравишься своему мужу?
О Боже, если бы я знала. Мне кажется, что да, но я не уверена. Может, я просто хочу так думать? Он ведь отверг мой поцелуй.
— Это лучше спросить у Его Светлости, отец.
Он снова сел за стол и сделался необычайно серьезным, но в его глазах горит огонь азарта. Он выглядит как человек, который поставил на кон всё имущество, и ему в руки пришли счастливые карты.
— Ты прекрасная юная леди, уверен, ты ему нравишься. Или сделаешь всё, чтобы это было так.
— Я не понимаю…
— Однажды ты можешь стать королевой, Мэри.
Эти слова — измена. Я закипаю. Сначала Маргарет, теперь отец — они звучат как люди, у которых в сундуках завалялась запасная голова.
— Это невозможно, — говорю я, сама не замечая, как понижаю голос на полтона. — Генри незаконнорожденный, ему не светит трон, как и Марии.
— Законы можно изменить быстрее, чем ты думаешь, дорогая. Король скоро станет главной церкви, и ничто не остановит его, если он захочет узаконить единственного сына.
— Анна скоро подарит…
— Беременность королевы протекает тяжело, — повторяет отец, и в моем животе стягивается узел страха. — А сама королева слишком часто сует свой женский нос не в свое дело.
Отец смотрит на меня и ждет, пока я сделаю выводы из сказанного.
— Я не понимаю, что от меня требуется, — говорю я.
Я хочу, чтобы он озвучил это сам.
— Как любой нормальный мужчина, я хочу внуков!
Он восклицает это так радостно, будто я уже беременна. А потом тихо добавляет:
— Надеюсь, я возьму их на руки раньше, чем король — законных сыновей.
*
Я вылетаю из кабинета отца и чуть не сбиваю с ног привратника.
— Прошу простить, — выпаливаю я, забыв, что мне не обязательно перед ним извиняться.
Пока я бегу до своих покоев, внутри меня клокочет жгучая смесь удивления, возмущения и ужаса. Отец уже всё за меня придумал. «Беременность королевы протекает тяжело», — пульсируют у меня в висках его слова.
Я изо всех сил стараюсь не думать о том, что он на самом деле вкладывал в них. Анна — его родная племянница, дочь его сестры. Он не может так поступить с ней.
Отец хочет, чтобы я соблазнила Генри вопреки запрету короля. Чтобы забеременела и родила мальчика. А если король разгневается? Когда его ныне покойная сестра, которую звали, как меня, вышла замуж против его воли, он изгнал ее со двора, а ее мужа чуть не казнил, даром что тот — его ближайший друг.
Что король сделает со мной, если я ослушаюсь приказа? «Не убьет же он мать своего внука», — звучат в голове слова Шелти.
