Не прошло и трех минут, как все сбежались. Офицеры окружили Добо. Солдаты выстроились, позади всех стали крестьяне и женщины.
Добо заговорил:
– Я созвал население крепости потому, что турок прислал письмо. С неприятелем я не переписываюсь. Если враг присылает письмо – швыряю ему обратно или вколачиваю в глотку тому, кто его посмел принести. Только это первое письмо велю я прочитать и немедленно перешлю королю. Пусть он убедится воочию, что турок здесь и нам нужна подмога. Я и без того знаю, что в письме: они грозят или торгуются с нами. Угроз мы не боимся, в торг не вступаем. Родина не продается ни за какие деньги! Но чтобы вы собственными своими ушами слышали, как разговаривает неприятель, я велю прочесть письмо. – И он протянул письмо Гергею, зная, что тот ученей всех в крепости и с первого взгляда разберет любой почерк: – Прочти вслух.
Гергей встал на камень. Он сломал печать, стряхнул песок с бумаги, посмотрел подпись и сказал:
– Посылает письмо Ахмед-паша из Каалы.
«Коменданту Эгерской крепости Иштвану Добо – привет!
Я, анатолийский Ахмед-паша, старший советник великого, непобедимого султана, старший военачальник его несметной, несокрушимой рати, сообщаю вам, что нынешней весной могучий падишах отрядил в Венгрию два войска. Одно из них захватило Липпу, Темешвар, Чанад, Солнок, а также все крепости и замки, расположенные по берегам Кёрёша, Мароша, Тиссы и Дуная. Второе войско сокрушило две венгерские рати, заняло Веспрем, Дрегей, Сечен и берег Ипоя. Нет такой силы, которая устояла бы перед нами!
И теперь два наших победоносных войска соединяются под Эгером.
Исполняя волю могучего и непобедимого султана, я призываю вас не сопротивляться его величеству, а покориться его воле – впустить башу, которого я пришлю, сдать ему город и крепость Эгер».
– Держи карман пошире! – загудели со всех сторон. – Не читай дальше! Пусть псы его слушают!
Но Добо призвал всех к тишине:
– Нет, вы послушайте турецкую музыку. Особенно хорошо выводят они высокие нотки. Читай дальше.
– «Честью заверяю вас: если вы изъявите покорность, то ни вы, ни ваше добро не пострадают. Падишах будет милостив к вам, а я предоставлю вам такую свободу, какую вы знали только при ваших прежних королях».
– Не нужна нам турецкая свобода! – гаркнул Цецеи. – Мы уж как-нибудь и венгерской обойдемся!
Все улыбнулись.
Гергей продолжал:
– «Я защищу вас от всех бед…»
– Вот именно для того они и пожаловали, чтобы защитить нас от бед! – закричал Гашпар Петё.
Кругом поднялся хохот. Засмеялся и Гергей.
Народ уже знал, как ведут себя турки, когда сдается какая-нибудь крепость.
Один Добо стоял мрачнее тучи.
Гергей продолжал читать:
– «В подтверждение сего я ставлю свою доподлинную печать. Ежели вы не покоритесь – навлечете на свои головы гнев могучего падишаха, а тогда и вы сами и дети ваши умрете страшной смертью. Посему отвечайте немедленно!»
В ответ раздался грозный гул:
– Чтоб он лопнул, этот падишах, со всем своим могуществом! Пусть только сунется сюда!
Лица раскраснелись. Даже у самых кротких и то огнем загорелись глаза.
Гергей вернул письмо Иштвану Добо. Шум затих.
Добо не надо было вставать на камень, чтобы его видели: он и без того был на голову выше всех.
– Вот, – проговорил он горестно, но в голосе его звучала стальная твердость, – это первое и последнее письмо турка, которое прочтено в нашей крепости. Вы уже поняли, для чего турок идет. Огнем и мечом несет он нам «свободу». Басурманский падишах, купающийся в крови христиан, несет нам свою «свободу»! А если мы от нее откажемся, так он нам головы отрубит! От нас требуют ответ. Так вот он!
