– Да исторический материализм – ответил я, пропустив жидкость глубоко в себя – диамат, научный коммунизм. Сложновато это все для человека, который совмещает учебу с работой в милиции…
Здесь даже не удивительно, что вылетело само. Много мне надо, чтобы от водки унесло. Не зря мать запрещала пить на селе бражку… Скользкая дорожка. Вот я и подскользнулся, но не скажу, что падать неприятно…
– Правда?! – Ира вся завелась – Ого кого привела наша Таня!
– Ну да, он помогает только, но все равно почетно довольно! – Таня выглядела как гордая мамка. Да и Ира тоже. Обе глаз с меня не сводили теперь. Таня налила себе воды в граненый стакан. Как и я, пить она не любит. И правильно!
Затем Маша принесла новогодний салат и остатки рябчика. Отрывая ножку, я ощутил себя порядочным таким буржуем. Новый год все-таки – буржуйский праздник.
– «Аэлита» просто класс! – разговорилась вдруг Таня, – давно хотела фантастику увидеть в кино! Книжки, конечно, хорошо, но в кино это совершенно другой опыт.
Я следил за нитью диалога насколько мог. Девчонки так быстро разговаривали. Таню я еще такой не видел. Да и с рюмки и рябчика меня развезло нехило, а может уже и двух рюмок… трех… Что-то перестал я смотреть, чем запиваю кушанье! Воды нужно! Однако взяв стакан Тани, я учуял запах ядреного спирта, то есть и она все это время из стакана хлестала водку… Коварные женщины!
– Что ты там говорил про революцию? – спросила вдруг меня Таня, растрепывая волосы, – Ну, там, на улице…
– Что ее нужно оседлать как лошадь! – ответил я, стыдясь за себя.
– Оооо, какие речи! – заговорили Танины подруги. Маша взяла огромную толстую книгу и, сверяясь с ней, начала агитировать, – Личность революционеров при всей важности лишь продвигает революционный процесс вперед, но никак не является причиной оного! Формационный подход Маркса показывает это со всей основательностью…
– Началось – вздохнула Ира. Глаза ее рассеяно искали меня, а рот вульгарно приоткрылся. Пошатываясь, подобно вавилонской башне она рухнула на мои колени и обмякла. Очень горячая. Пламенная, я бы сказал. Но не такая пламенная, как Маша, которая тем временем продолжала:
– Революция – это часть естественного исторического процесса, закономерный результат развития очередной социально-экономической формации. Поэтому оседлать ее в одиночку будет не так просто! Даже товарищу Ленину помогал весь русский народ.
– В целом согласен – поддержал я Машу, – Но революционер Гусев все равно хороший пример для подражания.
– Пример, безусловно, должен быть, но без буржуазного индивидуализма попрошу вас! – Маша сняла с себя майку, напомнив мне тем самым древнегреческих богинь с картинок из учебника по древней истории. Груди ее походили на сочные спелые дыньки, но, тем не менее, я отвернулся.
– Да брось ты, товарищ мужчина! – сказала она, тоже пошатываясь как подрубленная березка, и руками пытаясь найти опору – здесь жарко, и прошлое десятилетие научило нас без всякого стыда принимать свое тело. Мы же равны, так чего стыдиться? Общего у нас больше…
– Оденься сейчас же! – сказала Таня, распутывая язык. Понял я произнесенное не с первого раза – меня так не воспитывали! Алексей, скажите ей хоть вы!
Маша поставила пластинку, и цветочек граммофона начал доносить до меня гимн Интернационала.
– Вы же милиционер, Алексей… – села возле меня Таня, изменившаяся в голосе. Это по-прежнему были уговоры, но что я должен сделать сейчас? – Оседлай меня, революционер…
