Женщина слышала этот сценарий уже тысячу раз и знала, чем всё это заканчивается.
– Провалиться – это нормально, деточка, – сказала она. – Просто никто, увы, не предупреждает заранее! А зря. Полезная была бы информация.
И пожала плечами, будто речь шла не о разрушенных мечтах, а о том, что в магазине снова нет риса.
– Ладно, вставай, студентка, – вздохнула мадам, поднимаясь. – Мир не ждёт, ты не в списке приоритетов. Будем шить.
– Ч-что?
– Шить, говорю. В техникуме. Вместо того чтобы тут слёзы лить.
Так уж вышло, что новая знакомая не просто случайная добрая душа, а преподаватель в швейном училище. Человек с большой душой, твёрдым характером и руками. И не только знала, как выкроить пальто, но и умела латать потрёпанные судьбы своих студентов.
Вот так старшая дочь Лидии оказалась за партой в училище для портных. Место, где выдавали не только профессию, но и койку, а также котлеты с макаронами и, разумеется, компот. Святой напиток, текущий в жилах каждого советского и постсоветского гражданина, – эликсир сахара, ностальгии и случайного кусочка фруктов, попавшего туда, кажется, по недоразумению. Наверное, ветром занесло.
Не бог весть что. Кровать, тарелка супа и шанс.
Но для подростка с Крайнего Севера, не успевшей вырасти, но уже успевшей проиграть, это было немыслимо много!
Каждый стежок, каждый шов, каждая петля уводили её всё дальше от той злополучной «скамейки слёз»…
Полетели студенческие будни, сжались в комок ниток – запутанных, стянутых под ритм мастерской.
Иглы пропадали в неизвестном направлении, как приличные девушки после второго свидания, а ткань покорно ложилась под пальцы, будто заранее знала, что сопротивление бесполезно. Поначалу пальцы хватались за шёлк неуверенно, как ребёнок за подол матери. Теперь – твёрдо, быстро, без лишних вопросов.
Да и голова усвоила одну простую, но фундаментальную истину: если чего-то хочешь – надо работать.
Но чем точнее становились стежки, тем больше сжималось пространство ателье.
Нет, она не жаловалась. Каждый выученный урок был важен.
Человек – не платье. Ни утянуть, ни перекроить под себя.
Хотелось свободы. Хотелось размаха. Хотелось большего.
И это «большее» не заставило себя ждать…
Последний курс инженерного кораблестроительного института. Голова – набита чертежами и амбициями, карманы – идеями.
В нагрудном кармане – заветная «корочка»: партийный билет.
В те времена он открывал больше дверей, чем красный диплом.
Валерий сдавал экзамены на отлично, проекты – раньше срока. Между заседаниями, стройками коммунизма и субботниками он, словно невзначай, вывел математическую формулу. Министерство образования тут же торжественно присвоило ей его фамилию.
Сам он, конечно, не считал это чем-то особенным.
К двадцати годам он уже проводил собрания на главном заводе своего города – там, где рождались военные корабли, способные пересекать не только моря, но и чужие амбиции, раздувая чью-то пролетарскую гордость.
Заместитель директора! Звание, которое в Советском Союзе ставило тебя где-то между волшебником Изумрудного города и «ещё не министр, но уже не смертный».
Валерий обладал редким талантом наводить порядок – так, что хаос понимал свою ошибку, извинялся и молча выходил покурить.
Стоило было ему появиться – и обгрызенные ручки поспешно ныряли в пеналы, бумаги ровнялись в аккуратные стопки, а замызганные чайные кружки сбивались в стайку, надеясь проскользнуть незамеченными.
