Моряк не плачет.
Он спал по принципу экономии топлива: на ходу, короткими отрезками, строго по необходимости. Правда, бутылочки готовил с той же математической точностью, с какой рассчитывал прочность обшивки эсминцев.
Тем временем Оксана Валерьевна Палацкая спать категорически отказывалась.
Она вообще не уставала.
Её тактические приёмы освежающе будоражили инженерные нервы родителей:
– могла притвориться уснувшей, но, едва её перекладывали в кроватку, тут же включала сирену;
– умела торговаться, уговаривая родителей походить с ней по комнате ещё пару часов;
– протестовала так громко, что соседи думали, что где-то снова взбунтовалась «Малютка».
Бодрствовать милое создание могло часами, невозмутимо изучая окружающий мир.
В пять утра, когда даже самые стойкие партработники сдавались и шли пить «чай», она с абсолютной серьёзностью разглядывала узор на обоях, проверяя их на соответствие нормам ГОСТа.
Жизнь текла между заводскими цехами, чертежами, лекциями и детскими капризами.
В те годы наша семья всё ещё обитала в коммуналке – великом советском изобретении, которое проверяло прочность человеческой психики не хуже военных учений.
Коммунальная квартира была не просто жильём, а лабораторией по изучению взаимодействия людей в стрессовых условиях.
Обычная квартира разделялась на комнаты, где каждая семья получала свой маленький кусочек личного пространства.
Всё остальное – ванная, кухня, коридоры и, конечно же, неврозы – делилось строго по-братски.
В нашей коммуналке помимо нас проживала ещё одна семья – мама, папа и мальчик моего возраста.
Сближение происходило естественно, по признаку синхронизации возраста: если ты появился на свет в одном и том же коридоре с другим человеком, он автоматически становится твоим лучшим другом.
Мы играли, ругались, мирились и снова играли.
Это было детство без великих конфликтов и без эпических драм, только вечный детский коммунизм: кто первый взял игрушку, тот и прав.
Среди политических скандалов на кухне, нерешённых вопросов по очереди в уборную и вечного противостояния «Кто спер чай?» – мы лавировали, не беспокоясь.
Детская логика не требует согласования с реальностью.
Истязательский набор дисциплин вроде «Истории КПСС», «Политической экономии социализма», «Научного коммунизма» и, конечно же, «Основ марксистско-ленинской этики», которые больше напоминали курсы по идеологической дрессировке, чем высшее образование, – всё это молотило по психике, почкам и здравому смыслу.
Советские студенты героически высиживали многочасовые лекции о победе марксистско-ленинского учения над буржуазными заблуждениями, играючи разбирали семантику «Капитала», а цитаты из текста заучивали наизусть, если на экзамене вдруг спросят, сколько раз Маркс чихнул на пятьдесят девятой странице.
Но мать выстояла!
И вышла из этого испытания не только с дипломом под мышкой, но и с железными нервами. А заодно – с чётким рефлексом: при звуках слова «марксизм» автоматически искать ближайший выход и бежать, бежать, бежать…
Диплом инженера-кораблестроителя занял своё почётное место в истории семьи – был торжественно вставлен в рамку и водружён на стену нашей коммуналки на шестом этаже.
Там, поймав единственный луч славы за всю свою карьеру, он гордо отражал солнечный свет, ослепляя каждого, кто входил, – как бы напоминая, какой ценой был добыт.
Корабль жизни уходил в открытое море.
