– Разрешите откланяться, Ваше Сиятельство.
– Идите, Смит. Благодарю Вас – ответила Алиса, не глядя на кучера и входя в гостиную.
Алиса была одета в длинное платье кофейного цвета, поверх платья был надет песцовый полушубок, на голове – широкополая шляпа с искусственными осенними цветами, а руки были в сетчатых перчатках. На правой руке висели зонтик и дорожная сумочка.
Кучер вышел, хлопнув дверью, а графиня подошла к софе, на которой сидел Макмиллан, задумчиво вглядываясь в белый потолок.
– Где князь Воротынский? – спросила графиня, всматриваясь в лежавшую на столике газетку.
– Уехал за билетами… – ответил Джо, не отрываясь от своей думы – Ваш папа отпустил Вас?
Алиса медленно обошла столик, встала у окна и тяжело вздохнула:
– Да…
– Верится с трудом
– Зря. Я сказала папе, что еду вместе с женой графа Келли – Сьюзен, у которой в Санкт-Петербурге живёт сестра.
– А если герцог напишет графу Келли?
– Не напишет. Они с графом не знакомы столь близко.
Макмиллан оторвался от созерцания потолка и посмотрел на графиню:
– А Вы знакомы с графом Келли?
Алиса тоже отвернулась от окна и медленно пошла к камину:
– А это уже не Ваше дело, господин Макмиллан…
Джордж покачал головой и облокотился локтем о спинку софы.
Через некоторое время вернулись князь с Пахомом, купившие билеты на одиннадцатичасовой экспресс.
Путь из Инвернесса в Петербург занял пять дней. Они ехали через Францию, Бельгию, Голландию и Германию. От вокзала до дачи добирались на роскошной карете, запряжённой четвёркой здоровых, крепких пегих коней, а багаж везли на отдельной телеге. Когда карета подъехала к воротам, взору предстало грандиозное зрелище: двадцать девять больших чугунных львов сидели на пьедесталах, держа в зубах кольца, соединённые друг с другом массивной цепью. За ними роскошная ограда, также из чугуна, представлявшая собой витиеватые решётки, меж которых стояли невысокие мраморные колонны с античными вазами на вершинах. С двух сторон ограды были большие ворота с позолоченным княжеским гербом. Те, что были слева, открыл мужичонка в тулупе и извозчичьей шляпе. Карета въехала на территорию усадьбы. От ворот и до ворот, мимо крыльца дома, полукругом шла выложенная булыжником дорога, вдоль коей стояли мраморные нимфы и титаны. Дом представлял собой большое, трёхэтажное здание, с двумя башенками по бокам и покатой сводчатой крышей. Крыльцо дома состояло из восьми колонн, кои придерживали летнюю террасу на втором этаже. Основное здание было соединено крытыми галереями с двумя одинаковыми двухэтажными флигелями, выполненными в одном стиле с барским домом. На верху, под самой крышей, дом был украшен изысканной лепниной. Через дорогу от ворот дома находилась гранитная пристань, с четырьмя лежачими сфинксами. От верхнего парапета две боковые лестницы вели вниз, к Неве, где располагался вход в подземелья.
На крыльцо вышли слуги князя Воротынского. Карета остановилась перед самой парадной лестницей. Лакей, невысокий, бритый мужчина, лет сорока, в грязном сюртуке и когда-то бывших белыми перчатках, отворил дверцу кареты и поклонился в пол вышедшему из неё Владимиру Александровичу. Затем, уже не так низко, поклонился гостям.
– Добро пожаловать, друзья! – сказал князь, глубоко втянув носом студёный воздух.
Какая-то молоденькая, черноволосая, смуглая, фигуристая девушка в развивающемся полупрозрачном платье выскочила на крыльцо и бросилась на шею князю, спросив по-итальянски:
