Алтарь снов - страница 15

– Ты знаешь… – она сжала его руку. – Ты пришёл за мной!

Карас кивнул, сердце кольнуло. Он догадывался, что она – Аня, ещё в первую встречу.

– Да, – сказал он. – Но нам нужно быть осторожными. Завтра уходим.

Элли замялась, её голос стал тише.

– А Тир? Возьмём его?

Карас посмотрел на неё, зная, что Тира в темнице к утру не будет. Он уйдет мстить, и их пути разойдуться.

– Конечно, – ответил он, скрывая правду. – Утром заглянем в темницу. И заберём его. Встречаемся у ворот на рассвете. Возьми только необходимое.

Элли кивнула, её лицо светилось надеждой. Карас приложил палец к губам.

– Тсс, – шепнул он и растворился в ночи.

Он вернулся тем же путём – прыжок, цепляние, спуск. Осознанность делала его тенью, но виски горели, ноги дрожали. В библиотеке он сел за свитки, притворяясь, что не уходил. Саруно прошёл мимо, тень задержалась в дверях, длинная, как коготь. Он не сказал ничего, но свеча на столе стояла криво – Карас задел её. Друид не заметил, но его взгляд был холодным.

Карас остался один, свеча мигала. Голова раскалывалась, в глазах плыли тёмные пятна. Осознанность выжигала его – чем чаще он её использовал, тем сильнее уставал. В реальном мире, он знал, нейроны отмирали, как звёзды, гаснущие в пустоте. Только в крайнем случае, – повторил он себе. Это был тот случай. Без осознанности он не увёл бы Элли. Аня, я верну тебя.

Ночь окутала монастырь. Элли сжимала амулет который подарил ей Тир ещё шесть лет назад, сердце колотилось – завтра, свобода. Наконец-то! Ветер шептал, и в его голосе звучал крик ворона – далёкий, живой.

5. Склад: Пульс безумия

Осень 2018, 4:12 ночи. Заброшенный склад на окраине города, пропитанный ржавчиной и антисептиком, гудит от низкого гула машин. Дождь молотит по жестяной крыше, заглушая писк мониторов. Алексей Антонович Барго, с сединой, въевшейся в виски, и шрамом на шее – след от взрыва, когда Гавриил сжёг их первый «Разлом», – стоит перед терминалом. Его глаза, чёрные, как пустота, ловят мигающий экран: Восстановление данных: 96%. Код «Разлома» – уравнения квантовой когерентности, вырванные из пепла уничтоженных серверов, – оживает, как мертвец под током. На столе – ампулы с «Ключом», нейролептиком, от которого горчит во рту, с металлическим привкусом. Рядом – журнал, исписанный его рукой, буквы острые, как скальпель: Гавриил предал нас. Но я нашёл копии. Таня, я воскрешу тебя, во что бы то мне это не стало, я сдержу обещание…

Август 2025, 18:10 Вечер в «Солнечном доме». Дети за длинным столом пьют компот, мутный, с привкусом железа. Они смеются, не зная, что это нейролептик. Девочка, лет восьми, кашляет, отставляет стакан. Барго наклоняется, его улыбка режет, как лезвие: Пей, Маша. Это для твоего приключения. Она дрожит, но глотает. Его глаза блестят, как у зверя, почуявшего добычу. Вы станете свободными. Новый мир ждёт вас.

Барго шепчет, глядя на капсулы: Таня, я тебя вытащу. Жди меня. Я воскрешу тебя. Я обещал. Я придумал как… Его голос рвётся, как старая плёнка, пальцы сжимают разорванную фотографию: он, Гавриил и Татьяна, смеющиеся в лаборатории. Скотч склеивает их лица, но трещины всё равно видны.

Один в «Нейрококоне» – мальчик, лет десяти, с восковой кожей, губы синие, как чернила. Монитор пищит: Синхронизация: 0%. Нейронный коллапс. Барго нажимает кнопку, питание обрывается. Тело дёргается, как сломанная кукла, и замирает. Он записывает: Субъект 1-7. Доза: 22 мл. Смерть через 39-55 секунд. Барго проходит мимо, не поднимая глаз. Слабаки. Мир Грёз берёт только избранных, – бормочет он, и его слова тонут в гуле машин.