Но лекарь, все тот же, прибыв в дом, заявил, что не всё так плохо, и вновь принялся колдовать, взяв в оборот и меня, и жену пострадавшего, и даже старшего сына прибывшей четы.
Мальчику на вид было лет двенадцать. Звали его Финотом, и он носился по моему дому, словно заведенный. Воды принести из колодца – запросто, помочь приготовить – легко, успокоить встревоженную младшую сестру посреди ночи – он первый.
За время, пока лекарь отважно пытался вернуть к жизни обмороженные конечности отца семейства, я успела узнать их историю. Оказалось, их дом – Котрейн, крохотное государство, что ютится вторым по удаленности от Ледяного государства, чьи восточные рубежи изрезаны границей с Облентией. На этой границе мелкие стычки не утихали со времен Черного проклятья, когда на карте появилась Черная крепость.
Их деревню выжгли дотла, развеяв по ветру плоды многолетнего фермерского труда. Скот угнали. Семья чудом избежала кровавой бани, устроенной соседями, но, вернувшись осенью на пепелище, поняла – им не выжить, не прокормить детей. Кто-то из соседей уехал на заработки в ближние поселения, отчаявшись. Мужик тоже было подался на поиски работы, но в соседнем городке не осталось ни единой вакансии. Тогда, повинуясь какому-то внутреннему го́лосу, они увидели на дороге торговый караван, уходящий на север. И решили, что если есть дорога, если по ней движется караван, значит, там, впереди, есть надежда. Эта семья даже не подозревала о существовании Ледяной страны!
Конечно, они не представляли, что путь окажется таким долгим и беспощадным. По дороге они не только съели все свои скудные запасы, но и пустили на утепление весь свой нехитрый скарб. Даже мешки пошли на полоски, чтобы удержать лапник на телеге… Под этим хрупким укрытием, обмотанные с ног до головы́ тряпьем, они и сумели выстоять в ледяном плену последних трех дней путешествия.
Лошадка, совершившая настоящее чудо, пала к вечеру дня прибытия, отдав последние силы. Отморозила конечности.
Моя волтарка, не отходила от детей, играя с ними. А по ночам она несла вахту у постели больного, и на этот раз лекарь не возражал против такого соседства. Мужика удалось спасти. Правда, шрамы от волдырей, обезобра́зившие обмороженную кожу, внушали ужас. И с каждым днем я все ближе подходила к моменту, когда мне придется оценить талантливость этого героического человека, ведь его жена, как бы я ни старалась вытянуть из неё хоть что-то, оказалась на редкость простой и непримечательной женщиной. В ней не было ничего, что соответствовало бы заявленным условиям иммиграции.
За Ледяную стену пускали только особенных людей. Одаренных, благословлённых любым талантом. Лепишь из глины, и твои работы – произведения искусства? Добро пожаловать! Танцуешь так, что замирает сердце? Тебя ждут в труппе столичного концертного зала… Но если талантов нет…
Конечно, есть еще один способ остаться с семьей в Ледяной стране и стать полноправными членами общества, но я не хотела даже намекать первым своим постояльцам о таком выборе.
Как я могла сказать жене и троим детям, едва не потерявшим отца, что у них есть выбор, который страшен своей безысходностью: либо развернуться на сто восемьдесят градусов и отправиться обратно в ущелье, без лошади и надежды, либо отдать отца в вечное служение Ледяной королеве, в безмолвные стражи? Это было выше моих сил.
Мужик быстро шел на поправку, и после откровенного разговора с ним го́речь моя лишь усилилась. Его безудержная смелость, граничащая с безрассудством, – сорваться на север вслед за караваном и чудом добраться до этих суровых земель – была единственным, что выделяло его из толпы.
