– Всё, приехали! Вылезайте! – командует Владимир Семенович.
«Ничего себе! – думаю. – Вот это влипли!» Кругом лес – не докричишься. Однако вылезаю, страха не показываю. Жутковато, но интересно: что же дальше будет?.. А Лариска, как увидела – трясется, чуть ли в трусы от страха не мочится, и скулить начинает. Я ее – локтем в бок:
– Чего разнюнилась? Мамы тут нет – некому нас жалеть! – А сама пытаюсь наехать на Владимира Семеновича, спрашиваю, строго так:
– Вы куда это нас привезли?
А тот будто и не слышит: подхватил нас под руки, ведет к костру – прямо как добрый сказочник с подарками:
– А вот и мы!
– О, девочки, девочки! – затусовались старые пердуны на бревнах, засуетились, задвигались. – Садитесь, садитесь!..
А я смотрю внимательно: водки полно, две бутылки уже пустые, газеты расстелены, на них рыба копченая, огурцы, помидоры, и шашлыки на шампурах – целая гора!.. Ага, после мяса да водки на девочек, значит, потянуло?.. А Лариска все скулит, не унимается. Я ей – на ухо:
– Хватит выть! Смотри, водку не пей и к еде не прикасайся!
Садиться на бревна мы не хотим, но нас чуть ли не насильно сажают: Лариску – к агроному, меня – к районному начальнику, подносят водку в стаканах, по шашлыку на шампурах, и сразу – лапать. Лариска, смотрю, съежилась, стучит зубами от страха и на меня с надеждой смотрит, а агроном обнял ее и тискает. «Мой» начальник тоже обнял меня и руку за пазуху запустить пытается. Я отпихиваю ее с омерзением, а он лезет и лезет!
Я глянула: а рука корявая, волосатая! И эта рука меня сразу отрезвила: вместо страха просто закипела вся от раздражения, но стараюсь быть спокойной: с пьяными ведь шутки плохи. Отвела без суеты его руку, беру у него стакан с водкой, ставлю на газетку и говорю – прямо как на собрании:
– Та-ак, товарищи! Давайте договоримся: во-первых, без рук!..
Смотрю, Лариска осмелела, меня копирует: водку не берет, руку агронома отстраняет. А «мой» начальник уже и слышать ничего не в состоянии: сопит и лапой коленку мне массирует. Я отшвырнула ее и опять – строго:
– Вам что, непонятно сказано?
Тут агроном возник:
– Ой, девчонки, да что вы такие-то, чего ломаетесь? Мы же по-дружески: выпьем сейчас, поговорим!..
А меня уже зло берет: «Ага, знаем эти разговоры!» – вскочила, взяла под руку Владимира Семеновича – он, слава Богу, еще трезвый, слышать может, отвела в сторону и говорю:
– Имейте в виду: нам по семнадцать, мы малолетки! Если что, ответите по закону! И на кого, интересно, ответственность ляжет? Это вы нас сюда заманили!
Тот сообразил, о чем толкую, шепчет:
– Ладно, посидите немножко для украшения, а потом я вас отвезу!
Хорошо. Прошла я, села снова. А мужики тем временем выпили еще и совсем одурели: за ноги, за попы хватают, ржут, стаканы чуть ли не в рот суют, уговаривают:
– Давайте, девчонки, пейте!.. Всё с нами иметь будете!.. – маразм крепчал, одним словом.
А я всё думаю: что же делать-то? Ругаться – бесполезно; надо что-то такое придумать, чтобы отвлечь… И тут смотрю: валяется у костра топорик. Вот оно, спасение! Встаю, беру его в руки и говорю:
– Смотрите, что я с вами сейчас сделаю, если что!
А фишка в том, что в прошлом году, тоже в колхозе, один студент все учил меня бросать топорик, чтобы он воткнулся в дерево. Я, честно говоря, и сама не верила, что у меня сейчас получится, но очень хотелось; шагах в четырех от нас стояла толстая береза; я прицеливаюсь, швыряю топорик – и он втыкается в ствол! О, что тут началось! Эти облезлые старперы – как дети все равно, которым погремушку показали – вскочили, загалдели:
