Читать онлайн Анна Милтон - (Не)примерный семьянин

ЖЕНЯ

— Дорогой, не объяснишь, почему от твоей рубашки разит женскими духами?

Мой муж на несколько секунд превращается в статую, едва переступив порог квартиры. Подобная претензия — явно не то, что ожидает услышать от своей супруги любой мужчина сразу после возвращения домой с работы.

— И тебе привет, — Марк улыбается своей фирменной улыбкой: левый уголок тянет вверх и усиливает демонстрируемый эффект, щуря глаза, как будто вот-вот и вовсе не сможет их разлепить, а широко растянутый рот лопнет от растяжения. — Ты о чем?

Он принимается вяло разматывать тонкий кашемировый шарф, затем аккуратно складывает атрибут промозглых и дождливых осенних дней на пуфик и в упор не замечает в моих руках свою рубашку, в которой уходил вчера утром.

Если бы меня не одолела хандра, вызванная пасмурной погодой и капризными клиентами, я бы не сунулась в гардеробную, чтобы тщательно перебрать наши с мужем вещи и загрузить стиральную машину. Я отношусь к тому типу людей, кто в процессе домашней уборки ловит дзен. Порядок вовне — порядок внутри. Это помогает разложить спутанные мысли по полочкам, вытащить из закоулков те, что уже покрылись сантиметровым слоем пыли. Отвлечься на приятное удивление при обнаружении затерянной давным-давно игрушки дочери, которую она долго и упорно искала, но так и не нашла; обрадоваться, представив счастливое личико десятилетней владелицы затисканной, но столь обожаемой куколки феи Динь-Динь при воссоединении с ней.

— О женских духах и твоей рубашке, — сдержанно повторяю я, протягивая вещь ее хозяину.

Марк запускает в густые, пепельно-русые волосы пальцы, медленно пропуская через них пряди, после чего стягивает с плеч длинное пальто графитового оттенка. Разувается, снова приглаживает прическу. Старательно показывает занятость конечностей и неспособность уделить моему недоумению должное внимание, потому что, наверняка, считает это пустяком.

А вот я так не считаю.

— Наверное, твоими пропахла, — предполагает глава нашей небольшой семьи, даже не притронувшись к собственной вещи.

— Я таким ароматом не пользуюсь, — проясняю я похолодевшим голосом, стискивая хлопок в ладони. — Они жутко приторные. Знаешь же прекрасно, я ненавижу сладкие шлейфы, которые достаточно разочек вдохнуть, чтобы причинное место слиплось.

Бегло закатывая светло-голубые глаза, Марк подходит ко мне, забирает рубашку и принюхивается.

— Ты уверена, что она чем-то пахнет? — смотрит на меня с искренним недоумением из-под нахмуренных бровей. — Ничего не чувствую.

— Боже, да! — импульсивно восклицаю я. — Я даже квартиру проветривала, чтобы избавиться от этого амбре… — зажимаю пальцами нос и качаю головой. — Как ты можешь не чувствовать?

Марк задумчиво мычит.

— Я вроде говорил тебе, что вчера битый час проторчал в парфюмерном. Всего понемногу надышался…

— Не говорил.

Он массирует виски, немного опуская голову.

— По-моему, говорил.

— Я бы запомнила, — и не думаю отступать.

— Женечка, в чем проблема? — ласково спрашивает муж, приближаясь ко мне на шаг и невесомо дотрагиваясь подушечками пальцев до моей шеи. — Босс ни с того ни с сего оторвал меня от дел и приказал ехать в бутик, чтобы я купил для его жены маленькую скляночку с дико дорогим французским извинением. Пришлось перенюхать чуть ли не весь ассортимент, ведь конкретикой Зубков меня не снабдил, — кривя лицо, разъясняет Марк.

Он мягок, непоколебим и обходителен, как всегда, но внутри меня неуемно копошится крошечный зубастый червячок подозрений. Я чувствую, как острыми зубками паразит выгрызает брешь в прочном фундаменте доверия между нами, оставляя за собой след из крошек.

Марк ни разу за четырнадцать лет брака не заставил меня усомниться в нем. Но с недавних пор что-то изменилось. Что-то происходит. Интуитивное беспокойство возникает резко, будто спазм, и воздействует с такой разрушительной силой, что в моменте я могу забыть, как дышать. Плохое предчувствие рождает неподконтрольный страх, а страх — уязвимость. Уязвимость умножаем на сильную любовь и получаем неутешительный итог в виде беззащитности перед обстоятельствами.

Что ж, думаю я, начальник у него и правда самодур.

Марк наклоняется вперед, обдает теплым дыханием щеку и томно шепчет:

— Думаешь, у меня есть другая? Мне никто не нужен, кроме тебя. Что пятнадцать лет назад, что сейчас, я озабочен лишь одной женщиной. Тобой, Женечка.

Он обнимает за талию, как я люблю. Сначала кладет ладони на бока, немного массируя большими пальцами ребра, и неторопливо ведет ими к пояснице. Постепенно усиливает объятия, покрывая невесомыми поцелуями мою шею, скулу, мочку уха. Уже через минуту я забываю, о чем мы разговаривали до сокращения дистанции и ласк. Выпускаю из руки провонявшую женскими духами рубашку мужа и льну к нему всем телом.

Если бы я только знала, что уже тогда этими пунцовыми жаркими губами и крепкими ухватистыми руками он целовал и трогал ее…

ЖЕНЯ

— Евгения Ярославовна, — с тихим стуком в мой кабинет заглядывает Даша, администратор. — Я зашла сказать, что ухожу.

— А? — растеряно откликаюсь я, подтягивая с кончика носа сползшие очки. — Уже?

— Рабочий день закончен, — улыбается курносая брюнетка. Серьезно, что ли? Я кручу головой, с удивлением замечая, что за окнами стемнело. — Салон я закрыла.

Казалось, еще несколько минут назад было светло. Все никак не привыкну к осенним переменам. Бабье лето прошло, дни становятся короче, а вечера — холоднее и длиннее. Приближающиеся холода служат идеальными для чтения хороших книг в компании теплого пледа и кружки горячего какао, однако на организме сказываются негативно. В последнее время меня мучает сонливость, утомляемость, шелушится кожа, и преследуют тревожные мысли. Виной тому не только осенний авитаминоз, но и стресс, вызванный школой у детей и грядущими проверками на работе. Собственно, поэтому я в последние дни торчу в салоне допоздна, приводя в порядок документацию. Эльзу, моего бухгалтера, как назло выбила из строя пневмония.

— Я могу идти, или вам что-нибудь нужно? — учтиво интересуется Даша.

— Ничего, спасибо.

— Точно? Может, вам кофе сделать?

— Не нужно, Дашенька. Иди. Хороших выходных.

— До свидания!

Приятная девушка. Устроилась ко мне летом позапрошлого года «на подработку до сентября», но неожиданно забеременела и узнала о положении на позднем сроке, а молодой человек собрал все свое микроскопическое достоинство и попросту исчез. Вот так ее мечту построить головокружительную журналистскую карьеру пришлось отложить на неопределенный срок. Она отзывчивая, добрая и неконфликтная. Несмотря на юный возраст, мастерски справляется с особо капризными клиентами и с ловкостью сапера обезвреживает ходячих бомб.

Я даю себе команду «отбой» спустя час после ее ухода. Покидаю здание, в котором арендую помещение под СПА-салон «Баланс», через служебный вход с торца и бегу к машине, припаркованной в метрах десяти на опустевшей стоянке. За несколько секунд успеваю отрыть в сумке ключи и заодно вымокнуть.

— Брр! — плюхаюсь на водительское сидение, завожу двигатель и включаю кондиционер.

Пока «немка» греется, я стаскиваю с себя сырой тренч и набираю мужа, но он не отвечает. Следующие на очереди дети. Ян, старший сын, принимает входящий спустя два длинных гудка.

— Хай, ма.

— Привет, дорогой. Ты дома?

— Не-а. Иду домой. Нам физру поставили дополнительным уроком. За Аньку не переживай. Она меня в школе ждала.

— Вы вместе сейчас?

— Ага.

— Почему папу не попросил забрать вас?

— Он трубку не брал.

— Куда это он запропастился… — бормочу мысль вслух, пристегиваясь ремнем безопасности. — Вас подобрать? Я только закончила.

— Не нужно. Мы уже к дому подходим.

— Хорошо. Ужинайте без меня. Я еще в магазин заеду. Приеду где-нибудь через час.

— Понял.

— До скорого, родной.

— Бай-бай, ма.

Я выиграла в лотерею еще до своего рождения. Иначе как объяснить везение, сопутствующее мне на протяжении всей жизни? С какого ракурса на нее не взгляни, на безупречных сторонах не найдется даже крошечного темного пятнышка в виде разочарований или неудач. У меня лучшие на свете родители. Они в браке сорок семь лет, до сих пор души друг в друге не чают и дарят мне безграничную любовь и поддержку. У меня восхитительные дети, которых я родила от прекрасного мужчины. Уважительного, любящего, заботливого. На десятую годовщину брака Марк подарил мне СПА-салон, чтобы я уволилась из клиники с поста физиотерапевта и сумела построить дело всей своей жизни. Бизнес — та еще нервотрепка, хищная среда, но я ни о чем не жалею и не устаю благодарить мужа за столь бесценный подарок.

Единственное горестное потрясение, коснувшееся меня, произошло пять лет назад. Моя лучшая подруга, вместе с которой я прошла огонь, воду и медные трубы погибла в результате несчастного случая. У Тани осталась дочь. Дорожное происшествие отняло у шестнадцатилетней девочки единственного родного человека. Своего отца Аделина в глаза не видела, да и мне, можно сказать, ничего о нем не известно. Таня табуировала эту тему. Знаю лишь, что она родила от женатого мужчины.

После смерти близкой подруги я собрала и подала документы на удочерение. Не оставлять же бедную девочку, с которой я нянчилась, пока Таня отсыпалась между работой и материнскими обязанностями, на произвол судьбы! Совесть не позволила. Эта прозорливая малявочка росла на моих глазах. Я ее люблю, как свою собственную дочь. Было страшно, что Марк пойдет на попятную, однако он взял меня за руку и сказал: «Поступай, как считаешь нужным. Я с тобой», и тем самым в очередной раз подтвердил, что я вышла замуж за достойного человека с большим сердцем.

Аделина стала полноценным членом семейства Платоновых, моей помощницей по дому и чуткой старшей сестрой для Яна с Анюткой. Мы все ее очень любим и с грустью отпускали во взрослую жизнь. Поэтому каждый раз, когда Аделечка приезжает в гости, я не могу ей нарадоваться.

Переступив порог, я натыкаюсь на женские черные ботинки на аккуратном каблучке. Обувь моей приемной дочки. Мы вместе выбирали их в прошлом году. Аделина всегда предупреждает о визитах, хотя я тысячу раз ей твердила: в этом нет необходимости. Мой дом — ее дом, и так будет всегда.

Я тихонько ставлю пакеты на пол, избавляюсь от черных лодочек на шпильке и вешаю на крючок промокший плащ. Ступая по длинному светло-серому коридору, заглядываю в пустой гостевой зал. Телевизор выключен, беспорядка нет. Дверь в комнату Яна закрыта, а у Анютки приоткрыта, но дочки там нет.

Куда все подевались?

Царящая тишина непривычна для слуха и давит на затылок, провоцируя стреляющую в виски боль.

— Где все-е? — нараспев спрашиваю я. — Марк? Дети?

Наконец, звучат первые признаки жизни. Шорох вперемешку с приглушенным бряцаньем исходит с кухни. Как раз туда я и направляюсь, невольно ускоряя шаг и с чувством огромного облегчения замечая мужа в компании Аделины. Сидят за столом… немного взвинченные, или мне так кажется.

— Привет, народ, — встречаю родных широкой улыбкой.

— Здравствуйте, — резковато поднимается со стула златовласая, стройная красавица. Щеки залиты нежным румянцем, уголки малиновых и распухших губ дрожат в ответной улыбке. Филлер колола? Ну зачем же?! И без того красотка нереальная.