Малдером и мне все выложил. Допустим, ты меня убедил. Но я тебя знаю с того возраста, когда ты самостоятельно калаш разобрать не мог. Других друзей у тебя на этом корыте нет. Как будешь убеждать их в своем плане, чтобы они тебя не расстреляли, когда ты захочешь командование отрядом захапать?
— С чего ты решил, — начал было я, но осекся. — Слишком очевидно?
— Брат, я золотые монеты на зуб пробую из-за того, что насквозь людей читаю. Поэтому я тут с тобой в каюте сижу, а не бегу орать Брендту, что ты под грибами и крышей протек. Потому что не чувствую в тебе лжи. Ты явно чё-то не договариваешь, но у тебя на это есть полное право. То, что ты мне тут поведал, если это реально так, то пахнет трибуналом в любой цивилизованной стране. Так что, как ты собрался всех убедить?
— У меня есть пара идей. Но мне нужны «сомневающиеся».
— Перебежчики, которые будут недовольны?
— Которые уже недовольны. Давай, Рич, думай. Брендт многим не нравится, он старый европейский ворчливый старикан. Наверняка есть те, кто с удовольствием повоюют с русским и африканцем ради сумки с золотом.
— Аллигатор и Бычаров, — после недолгих раздумий заявил Рич. — Оба знатные придурки, но дело свое знают.
— Ересь не предлагаешь из-за личных переживаний? — усмехнулся я.
— Ты давно с Брендтом не работал. Ересь теперь его «куколка». Что бы ты не делал — не пытайся ее завербовать. Она никогда не предаст деда. Настучит на тебя еще до того, как мы на берег высадимся.
— Вот как?
— И еще она тварь, хуже рыбы бессердечной, — добавил Риччи и мы вместе рассмеялись.
А потом решили, что можно попробовать поболтать с Аллигатором.
Аллигатором звали высокого симпатичного итальянца по имени Лоренцо. Когда-то давно Лоренцо был сотрудником итальянского спец-подразделения GOI, но потом чем-то насолил генералу и ушел на вольные хлеба. История, которая каждому в столовой авианосца «Меч Артура» была слишком знакома. Мы с Риччи подошли к Аллигатору и уселись за его столик не спрашивая разрешения.
Короткая стрижка, миловидное лицо, шоколадный загар и грустные глаза, цвета Тирренского моря. Лоренцо посмотрел на нас своим дежурным скучающим взглядом и продолжил уплетать жирную порцию пасты болоньезе.
— Есть дело, итальяшка, — Риччи решил рвануть с места в карьер.
— Я не понимаю ни слова из того, что ты мелешь на своем ломанном языке угнетенного народа, — ответил Аллигатор на чистом итальянском.
Впрочем, в этом и была причина того, что он в одиночестве сидел в столовой. У Аллигатора не было друзей, только горстка сослуживцев, да и те его на дух не переносили. Хреновый нрав и откровенно паскудное отношение ко всем остальным заработали ему репутацию отвратительного типа и одиночки. Я бы не стал обращаться к нему за помощью, но выбора не было. Почему? Я же уже говорил, что хотел собрать команду лучших головорезов из тех, до кого мог дотянуться. Так вот — Лоренцо был элитой морской пехоты. Обучен шпионажу, выживанию в самых скверных условиях, мог погружаться со снаряжением без баллонов воздуха на двенадцать минут и обладал достаточно хорошим талантом к высшим формам ганмува.
— Капитан Бонура, мне нужна ваша помощь, — я решил попробовать зайти с другой стороны и потешить самолюбие заносчивого итальянца.
— Вот как, Гладиатор? Ты приполз на коленях ко мне просить об услуге? — Риччи напрягся. Мой друг знал, что я не очень люблю обращение по заслуженному позывному. И на то были веские причины. Но сейчас я был полон готовности снести это не прямое оскорбление.
