– Товарищ Коновалов, прошу меня извинить. Я могу опоздать на обед. Столовая в общежитии закрывается ровно в три.
Коновалов оторопело взглянул на Голикова, а потом расхохотался. Первый раз в этих стенах человек, вызванный для допроса, объявлял следователю, что у него обеденный перерыв.
– Приятного аппетита, товарищ Голиков. Жду вас завтра в десять утра.
– В десять не могу. На половину десятого я приглашен в прокуратуру.
– Хорошо. Тогда в двенадцать.
– В двенадцать тоже не могу. Приглашен в контрольную комиссию при губернском комитете партии. А в два часа у меня снова будет обед. Опаздывать я не могу. Иначе до утра останусь голодным.
– Когда же вы будете свободны?
– Точно не знаю. Это от меня не зависит. Полагаю, после четырех.
– Хорошо. Приходите, когда освободитесь. Я буду вас ждать.
Дело о тайном складе вещей
На следующий день Аркадий Петрович появился в кабинете Коновалова, когда часы, подвешенные под самым потолком, пробили четыре часа. Выглядел он утомленным.
– Товарищ Голиков, – снова обратился к нему Коновалов, – после вашего отъезда из Ачинско-Минусинского района сюда, в Красноярск, нашими людьми в селе Соленое озеро был обнаружен большой амбар. Его назначение не смог объяснить даже ваш заместитель. А наши сотрудники обнаружили в амбаре большой склад новой одежды и хозяйственных вещей, которые представляют сейчас большую ценность. Странность существования этого амбара состоит, между прочим, в том, что местное население, ваши соседи не имели ни малейшей возможности что-либо из этих вещей приобрести. Там, в частности, имеется детская одежда заграничного изготовления. Это уже не белье с веревок, товарищ Голиков. И не три килограмма коровьего масла. Тут речь может пойти о контрабанде. Вы догадываетесь, о чем я говорю?
– Конечно. И потом, вы с большим воодушевлением рассказываете.
– Не буду от вас скрывать. В нашем управлении сложилось мнение, что вы, используя полномочия начальника боевого района, активно занимались самообеспечением. А если быть точным, то самообогащением. Этому способствовала относительная близость границы. Отсюда следует, что у вас имеются люди, которые часто там бывают. И это уже не лица вроде Мельникова с тремя классами церковно-приходской школы. Вероятно, вас бы и дальше никто не заподозрил в подпольной купеческой деятельности, если бы наш вызов в Красноярск не был внезапным. Вам не хватило времени, чтобы контрабанду куда-нибудь спрятать.
– Еще вчера я думал, что ваше управление упорно желает объявить меня вором и торговцем краденного. А сегодня я уже поднялся до уровня контрабандиста.
– Протокол обыска, товарищ Голиков, – упрямая вещь. Особенно, если он составлен в присутствии понятых. Список обнаруженного имущества нешуточный. Оказалось, что вы очень богатый человек.
– Куда же вы все это дели? – встревожился Голиков.
– А это, извините, вас уже не касается. Теперь это просто улики.
– Ну, если ваши сыщики уверены, что поймали меня с поличным, то пусть они ответят на два вопроса: как, у кого, находясь в таежной глуши, я мог все это раздобыть? И второе: кому при теперешней бедности населения я мог эту контрабанду продавать?
– Нет уж. Откуда в амбаре все взялось и кому предназначалось, объяснять придется вам. Вы готовы сделать чистосердечное признание? Это может смягчить приговор.
Готов. Только вам нужно будет набраться терпения.
– На этот счет не беспокойтесь! Терпения хватит.
