— Почему это? — насторожился Иван.
— Шансов выжить больше. Надеюсь, к нужному времени ты успеешь поумнеть.
Иван хотел спросить, что это за «нужное время», но не стал, чувствуя, что пока ему хватит и водяницы.
Пока он ужинал, нервы немного успокоились, и он подумал, что в ситуации действительно есть свой плюс. Создание оберегов решил отложить на завтра, сразу отправился спать, поскольку почувствовал себя совершенно вымотанным. От предложенного бабулей бодрящего отвара отказался. Та настаивать не стала.
— Если передумаешь, в холодильнике возьмешь, — произнесла она ему вслед.
«Не передумаю», — мысленно ответил Иван. Сил на разговор не было тоже.
Он зашел в спальню, рухнул на кровать и камнем упал в сон.
Темные воды были все также холодны. Там, наверху мерцал свет, призрачно-серебристый. Здесь, на глубине, не было ничего, только цепкие пальцы, до боли сжимающие руку, тянули за собой.
«Горя-а-ачий, вкус-с-сный… — голос шелестел в голове, ввинчивался в сознание, лишая воли, — будеш-ш-шь теперь со мной».
Все ниже и ниже опускался Иван, все крепче и больнее сжимались пальцы. Перед лицом белое пятно, Иван различил два темных провала-глаза и черную пропасть рта, которая начала шириться, обнажая белые клыки… Он хотел вырваться, закричать, но не смог.
Внезапно что-то прыгнуло ему на грудь, впилось когтями… Иван вздрогнул, проснулся — и едва не заорал, увидев перед собой два зеленых огня.
Фыркнув, черная кошка сиганула прочь, и он понял, что вновь находится в спальне.
Повернулся на другой бок, закрыл глаза и, проваливаясь в дрему, вновь ощутил знакомую холодную тяжесть.
«Да ну нафиг!» — воскликнул он, вскакивая с кровати. Вышел на кухню и устремился к холодильнику.
Проснулся Иван от звона посуды. Поднял голову и обнаружил, что так и заснул за кухонным столом. Рядом — миска с водой, на шее оберег.
— И чем тебе спальня не нравится? — спросила бабуля.
— Сделал, — показав ей подвеску, сонно улыбнулся Иван. — У меня получилось.
— Молодец. Проверь, — бабуля указала на миску.
Иван придвинул посудину к себе и с опаской заглянул внутрь. Полюбовался на свое отражение, потом нехотя снял оберег… и отшатнулся, увидев жуткий оскал водяницы. Торопливо надел оберег на шею и только тогда наконец выдохнул.
— Молодец, — похвалила бабуля.
— Она мне спать не давала, — пожаловался Иван.
— Вот видишь, во всем есть польза.
Иван хотел ответить, что это неправильно — так издеваться над человеком, но не успел.
— Слазь погляди траву, — велела бабуля, — а я пока на стол соберу.
Иван отправился наверх. После бессонной ночи ноги заплетались, хотелось только одного — рухнуть на кровать и отключиться, но рассказывать об этом бабуле было неловко.
Чердак встретил его запахом подсыхающей травы, тишиной, полумраком и огоньками кошачьих глаз — сейчас их обладательница сидела прямо возле люка. Иван вылез, потрогал траву и, увидев, что кошка никуда не делась, сам не зная зачем, уселся рядом.
— Сидишь? — спросил он. Кошка повела ушами, чуть склонив голову на бок. — А я вот оберег сделал, — он продемонстрировал ей подвеску. Фыркнув, хвостатая отвернулась. — Да ладно тебе, хорошая работа. Ну, может и не отличная, зато эта пакость из озера больше не снится, а она знаешь какая жуткая: зубищи как у акулы, а вид — как у покойницы. Ну, я, конечно, покойниц не разглядывал. Так, предположение… Хотя тебе, наверное, все-равно, — опомнился он. — Ладно, бывай, — спустив ноги вниз, он принялся спускаться.
