Гарриман и Уэллс по-прежнему сидели в повозках. Вот и хорошо. Всадники, окружавшие их, беспокойно шевелились, не опуская ружей.
– Я встречу вас на полпути, – отозвался Бутч. – Я вооружен, как и ваши люди, но буду держать руки на виду.
– Ты дурак, Роберт Лерой, – пробормотал Ван, но Бутч уже зашагал вперед, боясь того, кто остался у него за спиной, куда сильнее, чем тех, кого видел перед собой.
Он и правда дурак. Ведь он думал, что сможет откреститься от своего прошлого.
– Ничего не выйдет, судья, – сказал он, поравнявшись с Орландо Пауэрсом.
– Кто это? – спросил Пауэрс, мотнув подбородком в сторону Вана. – Гарриман недоволен. Уэллс обливается потом и молится всем богам.
– Мой брат Ван.
– Ах ты черт. – Пауэрс сплюнул. – Он же только освободился. От него всего можно ждать.
– Да, сэр. Так и есть. Передайте своим людям, что здесь небезопасно, и поскорее уезжайте туда, откуда приехали.
– Но предложение Гарримана… Вы ведь понимаете, что других не будет?
– Понимаю. Помните, вы говорили о том, что бывает, когда долго живешь среди негодяев?
– Да. Я так и подумал. – Пауэрс тяжело вздохнул. – И все же как обидно. Вы уверены?
– Уверен. И благодарен вам за все.
Орландо Пауэрс потрясенно покачал головой.
– Сукин сын, – тихо проговорил он.
– Теперь уходите. Вы заработали каждый цент, что я вам заплатил. Поблагодарите мистера Гарримана и губернатора Уэллса. Мне жаль, что они зря потратили столько времени.
От Солт-Лейк-Сити до станции был день пути. Они не обрадуются, узнав, что проделали этот путь впустую.
Орландо Пауэрс отвернулся, по-прежнему качая головой, и двинулся к своим спутникам. Бутч не смел пошевелиться. Он стоял, держа руки на виду, широко расставив ноги, выжидая, пока Пауэрс не забрался в повозку и не передал его сообщение.
– Берегись, Бутч! – крикнул вдруг Ван. – Ложись! Ложись!
Бутч не шелохнулся. Даже не изменился в лице. Если он выхватит пистолет, все сразу кончится, а власти потом легко выпутаются из этой истории. Но даже если его сейчас убьют, возможности оправдаться он им не подарит.
Кто-то громко выругался, Орландо Пауэрс запрыгнул в повозку, а губернатор Уэллс, напуганный выкриком Вана, хлестнул лошадей. Всадники, окружавшие губернатора, вскинули ружья, лошади под ними заплясали, и все же никто не выстрелил.
Ван расхохотался, наслаждаясь кутерьмой, которую сам же устроил. Обе повозки рванулись с места. Всадники последовали за ними, то и дело оглядываясь на Бутча. Только когда они оказались вне зоны досягаемости, Бутч опустил руки и отвернулся. Ван стоял там же, где прежде, улыбаясь своей проделке.
– Ну что… вышло забавно. – Ван закинул голову, расхохотался еще громче и на миг стал походить на парнишку, которым был прежде, бесстрашного и задорного, всегда увязывавшегося за старшим братом.
Бутч опять ощутил ту же смесь любви и отчаяния, какую всегда ощущал рядом с Ваном. Может, все оттого, что Ван всегда его находил, а больше до него никому не было дела. Конечно, Бутч понимал, что думать так странно и нелепо, и все же Ван всегда им гордился, но при этом всегда и во всем умудрялся ему помешать.
Когда Бутч отсиживал срок в Вайоминге, к нему однажды приехал отец. Но приехал он из-за Вана. Тот попытался ограбить почтовую карету, но дело не выгорело. Бутч обиженно, растерянно глядел на отца.
– И ты из-за этого приехал в такую даль? У меня своих бед хватает, отец. Я не могу помочь Вану. Я и себе помочь не могу.
