– Угомонись, тил, – ворчливо перебил поэта Думитур. – Мои старые уши не в силах выдерживать твою мудреную трескотню слишком долго.
Давинти обиженно смолк.
– Но ты болтаешь верно, – поспешил приободрить остроухого он. – Все так. Только Люто в своем вероломстве лишил Генэди заветного символа вместе с отрубленными рогами, переломив и дух Поборника. Теперь маг беспрекословно следует воле главаря, охотно исполняя любую грязную работу.
– Все равно в толк не возьму, – буркнул Дави, нервно разглаживая заляпанные грязными потеками рукава одежд. – Люто явно не глупец. Конечно, он крайне жесток, порочен и, скорее всего, не в состоянии отличить ямб от хорея, но слабым его рассудок назовешь едва ли. Для чего же тогда такому расчетливому, хитрому и жадному до власти разумному оставлять отмычки от собственного логова в чужих руках?
– Э-э-э… Как? – рассеянно переспросил старик.
– Зачем главарь использует помощь чародея Генэди для открытия прохода сквозь купол? – задумчиво продолжал бормотать тил. – Почему сам не овладеет нужным заклинанием и не соберет все ключи в одной связке? Ведь рано или поздно, то, что стремится к свободе, обязательно вырвется наружу.
– Ах, вот ты о чем, – уловив мысль поэта, выдохнул Думитур. – Люто всего лишь головорез, безжалостный убийца и работорговец. Не стоит легкомысленно относиться к его варварским повадкам, и уж тем более недооценивать безмерное влияние, но и полагать «семи пядей во лбу» простого разбойника, что начинал свой путь с карманных краж на городском рынке, а затем волею случая выстроил целую империю и обзавелся собственным островом, так же глупо. Его владения взращены отнюдь не из прозорливости или ума. Есть тому иные основания. Лихая удача и море крови… Эти извечные столпы способны кого угодно поднять на вершину.
Старик сердито ухнул костылем о низ решетки.
– Сам же вожак, – заговорил он вновь, – только пытается корчить из себя мудреца перед харями недалеких подручных да трибунами хмельных богачей, восседая на своем бестолковом троне и жонглируя заковыристыми словечками. Но нутро не изменить. Мясник остается мясником, даже если на его макушке зиждется корона. Люто не в состоянии проникнуть в смысл даже самого простейшего заклинания. К счастью, его таланты не простираются дальше камеры пыток и планирования налетов на окраинные деревушки. Коли по мне, так лучше прочего, когда подобные люди ограничены в возможностях.
Наступила тишина. Каждый погрузился в собственные мысли и тревоги. Я же невольно принялся размышлять о том, что Думитур получился довольно полезным собеседником. Может, он и выжил из ума, но его лысая черепушка хранила в себе целые тома сведений, способных помочь вытащить наши шкуры с треклятого острова. Оставалось всего лишь придумать план и поскорее нащупать у врага слабое место. Ибо на этот раз время выбирало отнюдь не нашу сторону. А потому, пока наш отряд в пленниках у Люто и вынужден подчиняться здешним правилам, главарь постарается покончить с нами раз и навсегда. Да так, чтобы не просто отомстить, но нажиться на смерти ненавистных выскочек.
– Проклятая вероломная тварь. Он вовсе не воин. Жалкий зарвавшийся трус. Трус и лжец. Но меня ему не провести, – неожиданно для себя самого выдохнул я вслух. – Душа Люто наполнена страхом. А страх всегда предшествует ненависти. Он боится Генэди и потому истязает его. Боится собственных приспешников и держит их под суровым гнетом. Страшится нас и, значит, лелеет мысли о нашем истреблении.
