Береги косу, Варварушка - страница 4

Со указми да со приказми.

Всё указы да процитали,

По губерням да россылали,

По меленьким да воло́скам.

Молодых-то робят имали,

Резвы ножицьки да свезали,

Белы руцюшки да сковали,

В дубовы-ти сани валили,

Во Архангельской отвозили,

Все под меру да становили.

Медна мероцька забреньцяла…

Большая дорога настойчиво зазывала. Исчезали стадо овечек, низенькая чувашка и пинежская рекрутская песня – так и осталась она отголоском в далеких землях.

Впереди – продувные просторы.

Дядя Женя по березам приметил, откуда ветер чаще дует:

– Дружно березы склонились, покорно. Не то что наша северная лиственница. Пустит корни – кажется, вся земля в округе на ней и держится. Люблю ее. Мало теперь на Севере настоящей ядреной лиственницы.

Все лето Любушка отжила в деревне. Ягод насобирала, целебных трав заготовила.

В Татарстане лето будто и не закончилось. Временами трава июльского цвета. Хорошо косятся луга – благодать.

Любушка с детства научена конец лета по Илье отмерять. С Ильина на Севере вдруг замечаешь, как ночи потемнели, как трава потухла, как ты сама пробегала летечко да успевала ли оглядываться.

Прощание с летом пахнет чистыми полями. Любушка с детства традицию завела. Картошку выкопает, ведро перевернет и давай полем дышать. И оно дышит. И дождь накрапывает. Казалось, еще вчера желтела на поле ботва, а сегодня только запах ее – несмелый.

За окном не знают конца чистейшие поля Татарстана. Все ближе и ближе к югу несется машина.

– Правда теплее. И каждый клочок распахан, вот уважаю! – Дядя Женя распахнул окно и жадно смотрел на поля.

А Любушка всё проглядела. Бабушка снилась.

«Любушка-голубушка, ты как поживашь-то?

Я-то помаленьку-потихоньку.

Каки таки новости в нашей Пинеге?

Первы заморозьки пошли. Дровца берегу, по два раза не топлю. Мне одной и так дородно. Кошку только не заморозить бы. Второй день в шкафу у печи спит, представляшь. Тепло ишшет, хитряшша така.

Ты звони хоть изпоредка-то, Любушка. Знашь ведь, я без твоего звоночка-то сама не своя…»

А какие звонки в дороге.

«Не дай бог бабушка по голосу заподозрит неладное… Но совсем не звонить… Что же делать-то…» Который день Любушка не знала покоя, даже во сне.

Беспорядочно сёла мелькали.

Выйдет на дорогу деревня – одна, другая – и скроется за холмами. Запомнить бы их имена, да не поспеть глазу за табличками кособокими.

– Сейчас узнаем, где мы. – Ваня нашел карту. Забыл вовсе, что прихватил в дорогу.

Непростую землю проезжали. Границу трех поселений – Татарстана, Башкирии, Оренбуржья. Поясом узким тянулась дорога. По левому краю – Башкирия. Где-то там, впереди, – Оренбуржье. Вокруг еще Татарстан.

– На границах вечно разруха какая-то! Туда-сюда села перетягивают. Ясное дело, откуда взяться ядреным домам. То ли дело наши, северные великаны!

Любушка глаз не сводила с наличников. Дома и правда скромные, хилые. Многие брошены вовсе. Но окошки до чего нарядные!

«А когда-то из этих окон смотрели на мир. Большой и малый», – думалось Любушке.

Листья летели – здоровые, красные. Осень, багровый сентябрь.

Дядя Женя разошелся, видно, по дому тоска проступала.

– Чую, земля на границе немало крови впитала. Не то что наша, северная! Видать, самая чистая земля на свете. Вот повезло нам! Борьба у нас, видать, особая – с холодом и медведями. У них отвоевать земельку надо, а там уже дом смекать. Кулаками и махать-то некогда!

– Так в свое время романский стиль и возник, – отозвался Ваня. – Тысячу лет назад очень любили воевать. Не до науки было, только в монастырях и читали. Вот и начали монахи воинов уговаривать: мол, воюйте, но не каждый день. Воскресенье – выходной, например. Потом и дни поста сделали мирными. Заметили, что времени, сил и золота больше остается. Из крепкого камня стали строить – и монастыри, и городские стены. Так и стоят они тысячу лет.