Мы почти не видимся и не разговариваем друг с другом, что вызывает невольное беспокойство. Мне трудно поверить, что до моей аварии наша семейная рутина была такой же безынтересной и полной близкого к тотальному одиночеству уединения — какой в подобном браке смысл? Мы будто чужие люди.
Сегодняшним утром я уже привычным образом проснулась в пустом доме. Конечно, в одной из комнат прямо сейчас дремлет или хулиганит Санни, но первые полчаса нового дня — пока я принимаю душ и чищу зубы, — всегда самые тихие и, признаться честно, одинокие. Потребность поговорить с другим человеком столь сильна, что резонирует во мне застрявшими посреди горла рыданиями.
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов на пороге ванной комнаты, я бреду на кухню за завтраком и тихонько смеюсь, когда откуда-то мне под ноги выбегает Санни. Вид у нее самый игривый и дружелюбный, в зубах — палочка с перьями, которую она щедро бросает к моим ступням.
— Ты тоже устала быть одна? — Я медленно наклоняюсь, а затем с осторожностью протягиваю руку к рыжей макушке в надежде на царское снисхождение и неожиданно срываю куш: впервые Санни не приседает и не уворачивается от моих пальцев.
От радостного вскрика и победного танца приходится воздержаться, дабы не спугнуть внезапную удачу. Затаив дыхание, я принимаюсь почесывать довольно жмурящуюся Санни за ухом и улыбаюсь. Этот день только что стал во стократ лучше.
Через пару минут мы вместе идем к холодильнику. Я готовлю себе завтрак и даже набираюсь смелости предложить Санни порцию влажного корма, мысленно скрестив пальцы: надеюсь, ни какой строгий режим мейн-куновского питания не был нарушен этой «трубкой мира» на кошачий манер.
На мгновение меня посещает порыв взяться за телефон и написать Владу о наших с Санни делах: все-таки нынешнее утро полно по-настоящему примечательных событий для любого котовладельца и нам наконец-то нашлось бы, что обсудить. Однако с каждой секундой затея выглядит все неуместнее, и я трясу головой. Не стоит беспокоить Влада по сущим пустякам.
Я обещаю себе завести с ним разговор вечером. Мне пора выбираться из своего панциря и делать первые шаги в своей позабытой жизни. Узнавать современный мир, готовиться к тому, что память может никогда ко мне не вернуться. Адаптироваться.
Допив остывший кофе, я мысленно киваю, соглашаясь с собственными доводами. Мне стоит не только поговорить с Владом, но и предложить ему провести время вместе.
Кто знает, вдруг он ждет инициативы с моей стороны и потому не навязывает свое общество? Я не хочу по незнанию испортить наш брак.
Ближе к полудню мне звонят из клиники.
— К сожалению, — произносит женский голос после нашего обоюдного приветствия, — доктор Питерсон вынужден отменить ваш завтрашний визит, но у него есть для вас время сегодня. Вам будет удобно приехать в три часа дня?
Для любого здорового и свободного человека дать ответ на прозвучавший только что вопрос — проще простого. Я же зависаю на добрую минуту. В миг разволновавшись и потерявшись из-за своего нынешнего положения.
Разумеется, я свободна и готова ехать в клинику сию же секунду, что и почти говорю вслух, прежде чем замереть на вдохе от понимания: мои передвижения вне дома — это ответственность Влада. Без него мне не добраться даже до ближайшего супермаркета.
— Да, конечно, — говорю я вопреки только что сделанным выводам. — Я приеду.
