– А что это за кукла?
У нее были длинные шоколадные волосы, точь-в-точь как у мамы, зеленое бархатное платье, белые гольфики с отворотами и лакированные туфли.
– Это подарок. Как думаешь, кому?
– Мне?
– Да, сеньорита, – подтвердил Гонсало. – Мы купили ее в Мадриде. Она не влезла в чемодан, так что пришлось всю дорогу везти ее в руках.
– Как дочку-калеку, – смеясь добавила тетя. – Мы чуть не бросили ее в лондонском аэропорту.
Я схватила куклу. У нее были малюсенький носик, губки бантиком, голубые глаза, как две миниатюрные планеты, они открывались и закрывались, а ресницы длинные, как настоящие.
– Поверить не могу, что она моя.
Я обняла куклу и тетю.
– Ее зовут Паулина. Красивая, правда?
– Самая-пресамая красивая на свете.
Я села и усадила Паулину на колени. Взрослые продолжали стоять. Мои родители еще не отошли от потрясения.
– Ты вышла замуж? – спросила мама.
– Расписались во второй нотариальной конторе, за день до отъезда.
– Ну… поздравляю.
Мама обняла тетю и поцеловала Гонсало. Настала папина очередь. Он растерянно улыбнулся. Гонсало протянул ему руку, папа пожал ее, а потом поцеловал сестру.
– Умеете же вы хранить секреты, – сказала мама, когда все сели.
Тетя и Гонсало засмеялись. Она рассказала, что они познакомились в «Зас», в тот день, когда она пошла за подарком папе на день рождения.
– Он показал мне рубашки, мы разговорились…
– К счастью, – сказал Гонсало, – перед тем как уйти, она оставила мне бумажку со своим номером.
– На прошлый день рождения? Два месяца назад? – спросила мама.
– Да, – сказал Гонсало, – все закрутилось очень быстро.
Мама с папой переглянулись. Тетя зажгла сигарету. Она затянулась, и над верхней губой проступили морщины, будто реки на карте.
Мы вышли из «Дымного филина», я тащила Паулину и была счастлива. Тетя Амелия с Гонсало пошли к ее автомобилю, «Рено 6», – все считали его голубым, а мне он казался зеленым. Мы сели в наш – горчично-желтый «Рено 12».
Как только мы закрыли дверь, мама спросила – очень тихо, как обычно делала, когда считала, что мне лучше не слышать их разговоров:
– Могли бы и не торопиться, правда?
Папа завел машину.
– Ей было очень одиноко.
– Но не обязательно же было сразу выходить замуж.
Папа обернулся. Я сидела на полу к ним спиной, а кукла стояла на заднем сиденье. Я сделала вид, что играю и совсем ничего не слышу. Папа снова посмотрел вперед.
– Этот тип воспользовался ее слабостью.
Машина тронулась.
– Это она оставила ему свой номер, сделала ему предложение и пригласила поехать с ней. Ты что, не слышал?
– Ясно же, что он аферист.
Папа никогда ни о ком плохо не говорил.
– Почему это ясно?
– Видно по нему.
– Ты по лицу определил?
– Амелии пятьдесят один, а ему и тридцати нет.
– И поэтому он аферист?
Мы выехали на шоссе, фары других автомобилей дырявили темноту со всех сторон.
– Ты что думаешь, он правда в нее влюблен? – спросил папа.
– Нет, и поэтому им не следовало торопиться. Но я не считаю ее несчастной жертвой, а его – обманщиком, который воспользовался ее слабостью. Скорее у них уговор, который устраивает обоих.
– Обоих? Ты заметила, кто платил в ресторане?
Теперь назад обернулась мама. Я играла с Паулиной – тоненьким голоском говорила за нее и отвечала за себя своим обычным голосом.
– А кто, по-твоему, должен платить? – спросила мама. – Он, со своей зарплаты продавца в «Зас»?
– Стоило бы дать ему подписать документ – что он не может ей наследовать и ничего не получит в случае развода.
