Блаженны чистые сердцем - страница 12

– Да что ж ты сам такую тяжесть волочишь? Эй, отнесите его вещи, в вагон. Не хватало ещё, чтобы эти таможенные крысы у моих родных в вещах рылись!

Два жандарма подобострастно понесли нелегальную литературу в вагон. И Лева, конечно, щедро наградил их, дав на водку.

Чтобы отвезти Магу домой, Лева заехал сперва в Петербург. Сдал на явку чемоданы и зашёл к Тумповским. Ему негде было ночевать (остаться в семье невесты считалось неприличным). Лена дала ему адрес знакомого социал-демократа. Но товарищ был в тот же день арестован, и отец попал в засаду. Вот почему он оказался в жандармском управлении, о чём Лена не замедлила сообщить его родителям.

Родители отправились в Петербург выручать блудного сына или, по крайней мере, повидать его в тюрьме. С другой стороны, Лида, получив то же известие, срочно примчалась из Фрейбурга. Она пришла в жандармское управление просить свидание и там встретилась с будущими свёкром и свекровью.

Надо думать, что знакомство носило достаточно драматический характер. Но подозрительность стариков Армандов к девушке еврейке, «соблазнившей» их сына и к тому же поощрявшей его революционные порывы, быстро рассеялись перед Лидиной простотой и искренностью. К тому же она была хороша собой. Она повела Армандов домой и познакомила их со своим семейством, которое их встретило очень радушно. Арманды решили, что предстоящий брак не так ужасен, как они ожидали. «Только бы Лёвушку выпустили!»

Лева просидел недолго. Жандармам не удалось доказать связь его с революционной организацией, которую представлял арестованный хозяин квартиры. У Левы нашли только брошюру «Революционная Россия» №№ 34 и 35 и две рукописи – «Статистические данные» и «Аграрный вопрос».

После освобождения Левы мои родители обвенчались в Москве в реформатской церкви. Арманды полюбили невестку как родную дочь. Славные были старики, и предрассудки в них сидели совсем не крепко.

Молодые поселились на Каретной Садовой, в квартире дома, который до сих пор торчит посреди площади, традиционно мешая движению транспорта. За границу решили больше не ехать. Приближался 1905 год, и работы здесь было по горло. Жили «тихо и мирно». Лева был способный пропагандист в студенческих и интеллигентских сферах, где он строго научно преподавал исторический материализм. Лида была другого склада: она была великолепным агитатором в рабочих кругах, своим горением и энтузиазмом заражала любую аудиторию, переубеждала любых противников.

Вот как описывает Екатерина Николаевна, дочь известных педагогов Чеховых, первую с ней встречу:

«Мы с сестрой узнали, что в рабочем клубе в Лефортово, в театральном зале будет митинг. Тогда никакого транспорта не было. С Серпуховки пошли пешком. Зал был полон рабочими и работницами. Выступали ораторы. Говорили о рабочих союзах, необходимости их организации для борьбы за свободу. Но при этом употребляя массу иностранных слов. Аудитория далеко не всё понимала, хотя приветствовала каждого оратора. По-видимому, это были студенты, то эсдеки, то эсеры.

Но вот на сцену выходит молодая женщина в скромном коричневом платье с тёмным шарфиком и обращается к аудитории: «Я хочу сказать о женщинах-работницах, вам, мужчинам. Какое сейчас положение ваших жён? Они работают на фабриках, бегут домой готовить обед, нянчить детей. Вы ходите на лекции, на беседы, учитесь на вечерних курсах…» Её речь часто прерывалась криками: «Правда, правда, так оно и есть!» А Лида продолжала: «В революционной борьбе нам нужен каждый человек. Мужчины, обратите внимание на ваших жён. Привлекайте их к решению политических задач, к вашей борьбе, знакомьте с задачами союзов, читайте им газеты, учите грамоте. Если женщины пробудятся и встанут в ваши ряды – сила рабочих рядов удвоится. Женщины будут себя чувствовать полноправными товарищами, поддерживающими рабочее движение».