– Ладно вам, мы и есть китобои!
– В смысле?
– Ну иногда мне кажется, что, например, я китобой. Нет, честно, серьезный такой китобой. С бородой. Почти как Нет Лэнд. Или, что еще хуже, как один из героев рассказов Хемингуэя. Мужественный мужчина, который без ума от женственных женщин. И вот я просыпаюсь, небрежно выпиваю стакан воды и закуриваю так, как закуривают китобои – закрывая сигарету ладонью и щурясь от дикого, почти летнего солнца. А потом беру гарпун и иду до электрички.
– У вас очень богатое воображение, – сказал мужчина. – Кстати, я – Маркус.
– Немец?
– Почти.
– Как это «почти»? Вы, немцы, такие смешные!
– Я австриец. Но обычно людям без разницы: говоришь по-немецки, значит, немец, – сказал Маркус.
– Черт, извините! Я – Хетаг.
– Проехали! Жизнь слишком коротка, чтобы задумываться о таких пустяках.
– Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на болтовню о том, что жизнь слишком коротка, – сказала Эй.
Я и не заметил, как она подошла.
– В точку! – Маркус улыбнулся и протянул ей руку. Он смотрел на нее, она – на него. А я опять был где-то далеко.
– Маркус, а вы куда? Тоже отдыхать?
– Я? В Лос-Кристианос. К жене и детям.
Пока Джейн спала, а Луис с Эй развлекали друг друга, мы с Сэмом и Маркусом разминали ноги и болтали.
Маркус признался, что очень нам завидует. Вроде как мы свободные и счастливые – летим, куда хотим, радуемся жизни, ловим лето, и дни наши полны историй и приключений.
Тут-то Сэма и понесло:
– Истории и приключения? Нет у нас никаких историй и приключений! Есть лишь попойки, танцульки и никчемные отношения. Это-то мы и называем «историями» и «приключениями». Молодимся, развлекаемся. Думаем, вот мы какие – честные и беспечные.
– Ну а разве вы не такие? – спросил Маркус.
Сэм задумался на пару секунд, а потом выдал:
– Бесполезные ископаемые – вот мы кто!
– Ладно, тебе-то что плакаться? – сказал я.
– Хетаг, ну, слушай, каждый день одно и то же. Одно и то же! И это, по-твоему, увлекательная жизнь?
Я и не знал, что ему ответить.
Аэропорт Tenerife Sur как большой испанский муравейник – суета и одновременная расслабленность. Было два часа дня по местному времени. И жара была местной. Возле остановки такси какие-то люди пилили засохшие пальмы, а молоденькие гиды бегали туда-сюда, собирая приехавших туристов в маленькие и большие группы.
Маркуса ждала жена в светло-сером Peugeot. Мы же сели в микроавтобус.
Ехали по извилистым дорогам. В салоне играла ужасная музыка, и от водителя пахло потом, сигаретами и едой. В океане плавали сотни солнц, люди радовались жизни, а мы торчали в железной коробке с, наверное, двукратным олимпийским чемпионом по вони.
Закинув чемоданы и переодевшись в шорты и майки, поели в мексиканском местечке Costa Los Gigantes возле дома, а потом до вечера валялись в шезлонгах у бассейна. Пили водку с апельсиновым соком.
Ближе к ночи, наконец, доползли до пляжа El Camison. Луис притащил холодное вино, а у меня еще оставалось полбутылки водки. Лежали на песке и рассказывали друг другу смешные истории. Те самые истории, которые люди рассказывают, когда им хорошо. Ну или когда им хочется, чтобы было хорошо. Даже у Сэма нашлись хорошие истории. Например, о том, как однажды он «развлекся» – прочитал учебник «Основы алгебры». Он так и сказал – «решил развлечься». Джейн, попивая пиво, разбрасывалась каламбурами и давала безупречно смешные комментарии. Луис вспоминал своих канадских друзей. Не знаю почему, но каждая его история заканчивалась ничем. То есть это были реально интересные истории – ироничные, трогательные, честные, но… В них не было конца. Банального конца, без которого любая даже самая хорошая история как длинный несмешной анекдот.
