— Вижу, ты уже тут обживаешься, — говорит Шогаши. Он выходит из машины и ставит на землю большую коробку. — Это вам на новоселье.
— Ой, что вы… — отираю мокрые после уборки руки о джинсы и поправляю волосы. — Я…мне и расплатиться-то нечем…
Шогаши смотрит на меня в упор. Его зрачки расширяются, а нижняя губа начинает дрожать. У меня такое ощущение, что он встретил призрака, не иначе. Мужчина стягивает с головы бандану, и отирает ею лицо, но тут же возвращает широко раскрытые глаза на меня.
— Вижу, что Деймос вас не прогнал. Если тебе нужно жилье, внизу, в деревне, есть хостел…
— Это мой дом, и я в нем буду жить! — чуть не топаю ногой. Никто не переубедит меня в обратном. — Я – хозяйка. У меня есть завещание бабушки!
— Бабушки! — глаза его вспыхивают пониманием. — Бабушки. Ну конечно. Как давно все это было, столько лет прошло…— Он вдруг смотрит мне за спину, на большую громаду опустевшего дома. — Но все правильно. Если ты хочешь стать полноправной хозяйкой этого дома… — Говорит он, задумчиво приложив палец к подбородку. — Как бы ты не пожалела, девочка…— вздыхает он, но вдруг, поднимает глаза и пристально смотрит на меня, слово ощупывая взглядом, так, что хочется поежиться.
Энк, широко открыв рот, смотрит на мужчину, слушая его. Но я тут же встаю перед ним, закрывая сына от всего мира и от нашего нового знакомого, чересчур любознательного, и от того немного пугающего.
— Я… — оглянувшись назад, будто почуяв на лопатках тяжелый взгляд, и никого не обнаружив за спиной, набираюсь смелости. — Скажите, а у вас не продается оружие? Ну, ружье для охоты? И желательно не очень дорогое…
Шогаши отрицательно качает головой. Глаза его грустнеют. Кажется, я обманула его в каких-то надеждах.
— Пока. Следи за сыном. Я приезжаю несколько раз в неделю, привожу кое-какие продукты. Но вы и сами можете спускаться в деревню.
Он тут же пропадает в машине, и через секунду она скрывается за поворотом.
Заглядываю в коробку. Что ж. Неплохо – кое-какие продукты: мука, масло, сыр, хлеб. Банка с краской, кисти, мешочек с лампочками, гвозди в коробке и небольшой молоток. Кажется, нам очень повезло с новым приятелем!
— Ну что же, Энк, — подмигиваю я присмиревшему сыну. — Кажется, у нас появилось новое дело! Сейчас мы все выкрасим, обновим, приведем в порядок!
Мальчик улыбается и берет меня за руку. Мы с ним отличная команда, справимся с любым делом!
И уже к вечеру мне кажется, что все мое тело дрожит от жуткой усталости. Но усталость эта совсем не такая, как вчера – она легкая, приятная, живая. Я укладываю Энка на большую кровать, на покрывало, которое пропиталось за день солнцем и ароматами луговых трав и выключаю свет. Закрывать окно не хочется – луна серебрит своим мерным светом все вокруг, а воздух чист и свеж, не хочется лишать себя такой радости, как дух долгожданной свободы.
В полутьме я подхожу к шкафу и вынимаю из его нутра то самое голубое платье. Ну сейчас-то, когда меня никто не видит, когда в зеркале не отразится уставшая, испуганная, шуганная женщина, могу примерить его, почувствовать себя хотя бы на мгновение женщиной, красивой, легкой, звенящей. Ощутить себя частью этого дома, о котором совсем ничего не помню…
Резко стягиваю джинсы и футболку, и вдруг ловлю непонятную тень на полу…
— Что…кто…
Сердце сжимается от испуга, выдох замирает на губах.
Что происходит?
Кто здесь?
Но вокруг все также, как было: тихая ночь, уже знакомые вещи вокруг, легкий серебристый свет луны на полу из окна.
