Разноязыкий говор продавцов и покупателей окружил вятичей, навязчиво лез в уши, временами оглушал и подавлял своей необычностью. На каких только языках не переговаривались меж собой сгрудившиеся здесь люди, но всё-таки везде преобладал язык великого Гомера. В те времена греческая речь была языком международного общения.
Пожалуй, человеку, впервые попавшему в это базарное скопище, трудно найти нужную ему вещь. Но оказывается всё довольно просто: надо только назвать предмет торговли и тебе тут же огласят имя торговца, укажут направление.
Чем здесь только не торговали. Здесь можно было найти всё: от кожаных подмёток к постолам до вместительных лодок и морских, многовёсельных галер. Продавцы скота оставляли свои стада и гурты овец там, в степи, на подножном корме. Здесь же, на торге, нужно было только найти покупателя, сопроводить его к стаду и получить договорную плату. А там хоть трава не расти, делай с этим стадом, чего хочешь: хоть гони его сразу на ближайшую скотобойню и соли мясо в бочки, хоть гони его к себе домой или вези на галерах за море, если есть в этом нужда.
Сверху Родий определился, как проехать к своим лодьям, а вот попав в водоворот базарной толпы, в это скопище разнообразных товаров и людей, телег, арб и верблюдов с ослами, он потерял направление. Но стоило только произнести имя старшины вятичей, как ему тут же указали куда двигаться, восторженно крича:
– О-о-о, Грива! Вон туда надо! – вскричал один. – О-о-о, словены! – возопил другой. – Каким молоком вас вскормили, таких могутных? Верно, вас кормили мясом вурдалаков, особенно вон того, похожего больше на глыбу в степи, а то и на здоровенную колоду для разделки бараньих туш! Как его лошадь-то держит? Почему он всё ещё не раздавил свою бедную скотину? А может вас поили кровью тех ослов, на которых ездят ваши лесные колдуны и ведьмы?
Окружившие всадников люди, поражённые громадностью Буки, покачивали от удивления головами и восхищённо цокали языками, приговаривая:
– Мне бы такого бугая в охрану! Я бы тогда с ним одним не побоялся отправиться даже в далёкий Хинд за чаем!
Пробираясь через торжище, Родий обратил внимание на то, что всюду люди расплачиваются за купленный товар деньгами. В родных краях торговля в основном меновая: привезут угры на рынок в Туманном пушнину, да и меняют её на славянские телеги и зерно. Здесь же , даже женщины покупая утром свежую рыбу на завтрак своей семье, расплачиваются за неё мелкой медной деньгой. Об этой особенности местного рынка Родий и поведал Гриве, когда добрался, наконец, до своих лодий. Старшина снисходительно улыбнулся, но растолковал наивному парню тонкости южного рынка:
– Здеся, Родька, деньги испокон веку в ходу! Но и меновый торг случается!
Энто егда идут в ход крупные партии товара! К примеру, косяк строевых коней в сорок голов меняют на среднюю торговую галеру, или один химль (240 кг.) перца меняют на два десятка возов пшеницы! А якой-нибудь хозяйке на што менять? На свой передник штоли? Ей всево-то одново осетра надо, дабы семью утром накормить – вот и суёт рыбаку мелку медну деньгу, фолла прозываетси. Оне утречком наедятся рыбы, да и до вечера одну воду пьют, а уж егда Ярило на щите Даждьбога на отдых уходит, кашей перебиваютси. А вот кто побогаче, днём, в жару, чай, из Хинда привезённый, пьёт, а вечером, сарацинское пшено с баранинкой ест. Небось, приметил яко пузо-то толстое у здешних тиунов, протевонов и хартуляриев?
