- Нет!
- Вы знаете, что Максим ночью слышал ваши стоны? Подумал, что кто-то плачет. И теперь еще больше боится спать один.
- Он мне ничего не рассказал…
- Зато мне рассказал. Как искал вас ночью, не нашел, услышал жуткие звуки. Вы нанесли ему психологическую травму!
Блин. Вот я облажался. И перед сыном, и перед няней.
Стою, мнусь, держу в руках этот дурацкий букет, который Лисичка не желает брать… И зачем только я его купил?
Идиот.
У Рыжей звякает телефон.
- Мне пора.
- За вами заехали?
- Да.
- Я вас провожу. Цветы возьмите.
Она презрительно смотрит на букет.
- Оставьте его для своих стонущих и рыдающих любовниц, - выдает рыжая.
Убирает руки за спину. И выходит за дверь.
Черт.
Я бросаю букет куда-то на обувницу и иду за ней. Вернее, не то чтобы я сам иду… Это не было моим сознательным решением. Ноги несут меня против моей воли.
Лифт открывается через секунду. Мы вместе входим.
- Вы куда? - недвольно шипит Виктория.
- Провожу вас.
- Не надо меня провожать.
Я молчу.
- Да не молчите вы! - раздражается она.
- Ладно.
- Что - ладно?
- Что вы хотите от меня услышать?
- Ничего!
- Логично, - киваю я.
Лисичка бурчит себе под нос что-то явно нецензурное.
Эх, как же я хочу ее отшлепать! Еще никогда это мое запретное желание не было таким сильным…
Лифт открывается. Рыжая останавливается в дверях, не давая мне выйти.
- Возвращайтесь домой. Провожать меня не надо.
- Хочу познакомиться с вашим молодым человеком.
- Зачем?!
- Вы моя няня. Я должен знать, с кем вы… - я подбираю слово. - Общаетесь.
- Я не ваша няня. А к Максу моя личная жизнь, в отличие от вашей, отношения не имеет.
И все же мы выходим из лифта и из подъезда вместе.
Во дворе стоит белый “Мерседес”. Ничего такой агрегат. Был. Лет тридцать назад. А сейчас это просто рухлядь. Правда, отреставрированная. Судя по всему, машина старше владельца - ему максимум двадцать пять.
Он здоровый, мордастый, с татухами, выставленными напоказ из-под обтягивающей футболки. Типичный выпендрежник.
При виде Виктории он расплывается в плотоядной улыбке. А, когда замечает меня, сразу надувается, стараясь казаться больше.
Типичное поведение озабоченного самца.
- Привет!
Рыжая ставит бутылку на капот и обнимает его за шею. Его руки пробегаются по ее талии, задерживаются на попе. Сжимают ее…
Во мне поднимается неконтролируемая волна гнева. Так бы и втащил раздутому свину! Лапает мою няню…
Наконец, он отрывается от Виктории.
- Здорово, - киваю ему я.
Но руки не подаю. Не дорос еще.
- Это Арсений… Маньякович, - представляет меня рыжая.
Маньякович?!
- А это Ярослав.
- Очень приятно, - сквозь зубы цедит Ярослав.
Я молчу. Просто смотрю на него.
Он усиленно напрягает бицепсы и трицепсы. Щенок…
- Посмотрели? - спрашивает Виктория.
- Да.
- Довольны?
На этот вопрос я не могу ответить утвердительно.
- Завтра идем знакомиться с моей мамой, - говорю я своей няне.
- Но…
Рыжая явно теряется от такого заявления.
- Не волнуйся, ты ей понравишься, - выдаю я.
И ухожу.
Поднимаюсь на лифте домой и ругаю себя последними словам. Чего я вообще туда поперся? Нафига мне нужно было смотреть на этого мордоворота?
Посмотрел, и что?
Личная жизнь Виктории - не мое дело. Пусть детишки развлекаются. Пусть лакают мое вино. Мне не жалко. Главное, чтобы завтра моя няня пришла на работу и ответственно выполняла свои обязанности.
Когда я захожу домой и вижу букет, валяющийся на полу возле обувницы, чувствую себя еще большим придурком, чем до этого.
