— А ну стоять! — рявкнул я, подобрав с земли брошенный кем-то топор. — Всем лежать, руки за голову!
Они не поняли команду — видимо, в средневековье ещё не было такого полицейского протокола — но смысл уловили и побросали оружие.
— Вяжите их! — крикнул я местным.
Те, всё ещё в шоке от увиденного, медленно двинулись к поверженным разбойникам, доставая верёвки.
Я повернулся к своим:
— Все целы?
Монгол потирал плечо, Никитос тяжело дышал, у Вани Кортавого была разбита губа. Котя, как всегда, невозмутимо стоял, только костяшки пальцев были в крови — не своей.
— Жить будем, — хмыкнул Монгол. — А вот эти ребята, похоже, крепко влипли.
Я посмотрел на разбойников, которых местные уже связывали. М-да, развлеклись. Теперь нас точно запомнят в этой деревне.
Староста Мирон протиснулся сквозь толпу и встал перед нами, глядя с каким-то странным выражением — то ли страх, то ли уважение.
— Что же вы за люди такие? — спросил он тихо. — Пятеро против десятерых, безоружные против мечей. И победили!
Я пожал плечами:
— Мы же говорили, что у нас много талантов.
Никитос засмеялся, вытирая кровь с разбитой губы:
— Первая кровь по-средневековому, пацаны. Вот это я понимаю — экскурсия в прошлое!
Монгол хмыкнул:
— Надеюсь, последняя. Я как-то не горю желанием регулярно получать по башке дубиной.
Я осмотрел своих братков и вдруг понял: мы сможем выжить здесь. Мы, бандюки из 90-х, может, и не знаем, как доить корову или сеять рожь, но драться умеем лучше любого средневекового бандита.
И это уже что-то.
После разборки с разбойниками наша жизнь в деревне круто изменилась. Из странных чужаков мы превратились в героев. Ещё бы — пять безоружных мужиков раскидали банду, которая терроризировала округу не первый год!
Староста Мирон расщедрился и выделил нам отдельную избу на краю деревни.
— Пустовала она, с тех пор как семья Прохора от хвори вымерла, — объяснил он, показывая нам наше новое жильё. — Теперь ваша будет. Заслужили.
Изба как изба — кривая, с соломенной крышей, маленькими окнами и земляным полом. Внутри — печь, лавки вдоль стен, стол. Пахло сыростью, гнилью и ещё чем-то непонятным.
— Хоромы, блядь, — буркнул Никитос, оглядываясь.
— А ты что ожидал? Пентхаус с джакузи? — хмыкнул Монгол. — Радуйся, что крыша над головой есть.
Нам помогли обустроиться — притащили какие-то шкуры, тряпки, миски, деревянные ложки. Даже подушки дали — мешки, набитые соломой.
Матрас из соломы — это, я вам скажу, не ортопедический из "Гранда". Жопа болела как после разборок с молоткобойцами. Но выбирать не приходилось.
Зато теперь у нас было своё жильё. Маленький кусочек этого грёбаного средневековья, который мы могли называть своим.
— Надо бы обустроить нормально, — сказал я, когда мы остались одни. — Для начала — сортир нормальный сделать.
— А что с этим не так? — Монгол кивнул на угол двора, где была яма, прикрытая досками.
— Это не сортир, это пиздец, — скривился Никитос. — Я туда чуть не провалился вчера. И воняет, как на автостанции.
— Сортир напоминал остановку возле нашего рынка, только без пьяных и граффити, — хмыкнул я. — Можно хотя бы навес сделать, стены какие-нибудь.
— И чем дыру прикрывать нормально, — добавил Ваня Кортавый. — А то ветел дует, аж яйца подмелзают.
Следующие несколько дней мы потратили на обустройство. Оказалось, что своими руками мы много чего можем сделать. Построили нормальный туалет с крышей и стенами, соорудили лежанки поудобнее, даже стол починили, который шатался.
