– Не пристало братьям родным ссориться по пустякам, – сказала Анастасия. Она свободно говорила по-русски, без всякого акцента. – Родная кровь не ссорить, а мирить должна.
«Хороши пустяки!» – усмехнулся про себя Святослав, а вслух произнёс:
– Супруга моя жива-здорова. Кабы знала Ода, что я в Переяславль приворочу, непременно со мной в дорогу напросилась бы. Вскружила ты ей голову, княгинюшка, нарядами своими богатыми. С прошлой весны Ода всё шьёт да примеряет, сколь камки[27] и парчи[28] извела на платья, не на одну сотню гривен!
– Оде с её фигурой любое платье к лицу, – улыбнулась Анастасия.
– Да уж не обидел Бог мою жену роскошными прелестями, – согласился Святослав, подумав при этом: «Ума лишь недодал!» – Старшие сыновья мои на равных себя с мачехой держать норовят. Иной раз и пошутят вольно при ней, а то и взглядом смелым обласкают, особливо Роман. А язык у него, что помело!
– Роман у тебя – красавец писаный, княже, – с улыбкой заметила Анастасия. – Хочу я познакомить с ним дочерей своих, покуда кто-нибудь другой на него глаз не положил. От тебя отказу не будет?
– Не будет, княгинюшка, – ответил Святослав. – Дочки твои, что маков цвет!
– Роману ведь пятнадцать ныне исполнилось? – поинтересовалась Анастасия.
– Пятнадцать, – кивнул Святослав. – Дурень дурнем!
– Олег, кажется, на год постарше Романа? – уточнила Анастасия.
Святослав снова кивнул.
– Ежели в Романе удаль сразу бросается в глаза, то в Олеге достоинство проступает, серьёзен он не по годам, – сказала Анастасия, голос и взгляд которой говорили о том, что приглянулись ей сыновья Святослава.
В дальнейшем разговоре Анастасия посетовала Святославу на то, что не отпускает её Всеволод в Константинополь, где она не бывала со времени похорон своего отца.
– Кажется, целую вечность не видела я бухту Золотой Рог, не слышала колоколов Святой Софии, не гуляла по залам дворца во Влахерне, – вздыхала Анастасия, лицо её обрело печальную задумчивость. – Всеволод постоянно находит какие-нибудь отговорки, думает, стоит мне покинуть Русь, так напасти на меня и посыплются. Ну не глупость ли это, Святослав?
– Дорожит тобой Всеволод, – с улыбкой произнёс Святослав, – тебе надо быть ему благодарной за такую заботу.
Облачко лёгкого раздражения коснулось красивого лица Анастасии.
– Такая забота более похожа на тяжкие оковы! – вырвалось у княгини.
В этот миг догадался Святослав, что не всё гладко у Всеволода в отношениях с женой, но виду не подал. В душе Святослав даже согласился со Всеволодом: красавицу Анастасию опасно надолго в дальние дали отпускать. Ведь в царстве ромеев порядка никогда не было, вечно там заговоры и кровь льётся рекой!
– Слышал я от купцов, будто безбожные сельджуки[29] в пределы византийские вторглись с востока и рать их бесчисленна, – сказал Святослав. – Нелёгкая война предстоит ромеям.
– С востока испокон веку накатываются кочевые орды одна за другой, византийские полководцы привыкли к этому, – пожала плечами Анастасия, – а бесчисленных ратей не бывает, князь. До Константинополя сельджуки никогда не доберутся!
– Как знать… – Святослав почесал голову. – Ведь арабы в былые времена осаждали Царьград.
В следующий миг Святослав пожалел о сказанном, заметив по глазам Анастасии, что явно не по душе пришлись ей последние его слова.
«На Руси живёт гречанка Анастасия, детей рожает от русского князя, княгиней русской величается, а сердце её всё же в Царьград стремится, – мелькнуло в голове у Святослава. – Вот так и Ода моя: телом со мной, а думами в Саксонии».
