Он слушает меня в пол уха. Это заметно по отсутствующему взгляду и маске легкого безразличия. Но когда он вдруг говорит, что не пустит меня пока в университет ни за какие коврижки, я просто выпадаю в осадок. Причем голос мужчины звучит настолько властно, что я замираю на месте, не донеся до рта вилку. Макаронина с нее шлепается обратно в тарелку, разбрызгивая сырный соус во все стороны.
- Почему нет? – шокировано спрашиваю у Владимира, добавляя в голос чуть больше нежности, вдруг это его растрогает, и он передумает.
- Потому что сегодня Пятаков приходил ко мне в офис. Расфуфыренный, словно индюк, заявился прямо в кабинет, - хорошо, что Золотов от меня этого не скрывает. – Правда, он там недолго пробыл.
Могу предположить, что именно случилось.
- Что ты с ним сделал? – все-таки задаю вопрос, чтобы не мучиться домыслами.
Весело хихикнув, Владимир замолкает и возвращается к еде, явно растягивая время. Затем берет бокал с вином, наслаждается его ароматом и вкусом. И только покончив с ужином, вытерев губы полотняной салфеткой, он вновь возвращается к разговору.
- После его слов о том, что я должен ему тебя отдать, кое-кто отхватил удар по мордам. Надеюсь, что он с первого раза поймет, что ты не вещь и не игрушка, и отвалит уже, - сам того не понимая, мужчина переходит на молодежный сленг, хотя до этого разговаривал достаточно высокопарно, наверно, так общение со мной на него повлияло. – Я тебя не отдам.
Это…Это ошеломляюще. По крайней мере, такое ощущение принадлежности у меня вдруг возникает. Неужели одна лишь только ночь могла сподвигнуть Золотова считать меня своей? Неисповедимы пути Господни, правильно говорят. Но уточнить стоит.
- Не отдашь в том смысле, что просто защищаешь меня, или же вообще никому и никогда не отдашь? – сердце замирает от предвкушения. Мне так хочется, чтобы ожидание оправдалось. – А?
- Ты мне очень нравишься. Возможно, я даже немножко в тебя влюблен, - теперь он отвечает без задержек. Хороший знак. – Это проблема?
Зачем какие-то еще слова, если нужные сказаны?
- К черту карбонару! – отодвигаю от себя тарелку и бросаюсь к Владимиру.
Я усаживаюсь к нему на колени и обнимаю за шею. Мне так хочется слиться в данный момент с ним в одно целое, что прижимаюсь все теснее и теснее, забираюсь руками под футболку, глажу по спине, отчетливо ощущая под ладонями литые мышцы. Золотов обнимает меня в ответ, но куда нежнее, чем я его.
- Это совсем не проблема, Вов, наоборот, я счастлива как никогда раньше. Но разве это будет нормально? – внезапно все плохие мысли, что я прятала глубоко в своем сознании, настигают меня. – У меня нет богатеньких родителей, нет той самой «голубой» крови. Я просто бедная студентка. Зачем тебе такое ничтожество?
Внезапно мужчина начинает смеяться. Хохочет так, что даже я трясусь от его вздрагиваний.
- Так вот о чем ты так напряженно думаешь? Серьезно? Милая, да мне плевать, кто твои родители и сколько у них денег. У меня самого их столько, что даже правнуки не смогут растратить, уж поверь. Тебе не нужно волноваться и о голубых кровях. Я сам тот еще крестьянин. Считай, что просто выбился из грязи в князи, - Владимир тяжело вздыхает и поворачивает мое лицо к себе, - не надо напрягаться этим всем. Просто будь самой собой: доброй, милой, ласковой, заботливой, умненькой девушкой. Такой, какой я тебя вижу, и, уверен, другие тоже.
