Ведя себя так, словно он хозяин ситуации, Пятаков усаживается в одно из кресел за столом, впрочем, соблюдая со мной дистанцию. Слишком самоуверенно, люблю таких обламывать.
- Верни Наташу, - приказывает он мне, словно своему щеночку команду отдает.
- В смысле верни? Она же не вещь какая-нибудь или денежный долг, чтобы ее возвращать. Наталья живет со мной, - последнее слово подчеркиваю голосом, делая намек, что между нами отнюдь не дружеские отношения, - по собственной воле. Ей со мной хорошо. Ее никто не присваивает, не тра-хает до посинения, не заставляет сидеть дома, чтобы она с людьми не общалась. Да-да, не делай такое удивленное лицо, мне Ната многое рассказала о ваших отношениях, - теперь я по-настоящему рад тому, что она нашла в себе смелость сделать это. Иначе бы было почти нечего возразить, а в любом споре нужны аргументы. – Знаешь, раньше я не понимал, почему Валера затаил на тебя такую ненависть. Теперь вижу, что ты и не человек даже.
Этих слов оказывается достаточно, чтобы Пятаков кинулся на меня с кулаками. Но кто он, а кто я. Ясное дело, что мне хватает одного удара, чтобы он оказался на полу, постанывая от боли и держась за разбитый нос, из которого уже течет кр-овь.
- И это все, на что ты способен? Какой же слабак, слов нет. Мне стыдно, что я вообще тебя ударил, ты же не мог изначально дать сдачи, - сплевываю прямо на мужчину, тем самым показывая свое отношение. Набираю секретаря и прошу, - Максим, будь добр, пусть охрана выпроводит моего гостя.
- Как скажете, Владимир Вадимович.
Через пару минут в моем кабинете двое ребят из службы безопасности. По телосложению они точь-в-точь, как Пятаков, но вот по силе его значительно превосходят, как я и думал изначально.
- Ему, - указываю на Ивана, - вход в здание закрыт.
Они утаскивают его, будто мешок с мусором, а у меня на душе, не смотря на то, что ситуация разрешилась, почему-то становится муторно. Нет того удовольствия, которое я должен был бы испытать, повергнув противника. Может, потому что Пятаков оказался слишком слабым.
Домой я в этот день возвращаюсь раньше, чем обычно – в семь вечера уже захожу в коридор и весьма удивляюсь, увидев там Наташу, которая меня встречает улыбкой. На ее лице ни капли утренней неуверенности. Тогда ее одолевало сомнение, раздумие, как общаться со мной дальше, но за день она, похоже, определилась.
- С возвращением, я соскучилась.
И обнимает меня, целуя прямо в губы. Можно сказать, что заходит с козырей, решив тем самым сразу же сломать любое из моих возражений. Не скажу, что мне это не нравится, но весьма смущает, вот уж забытое чувство для меня.
- Я дома, - это единственный ответ, который приходит мне в голову.
Она позволяет мне сходить в душ и переодеться, а затем показывает себя настоящей хозяйкой: усаживает за стол и, как вчера, подает ужин. Сегодня на трапезу у нас паста карбонара, пахнущая просто потрясающе. Я вилкой беру часть пасты в рот, пережевываю, смакуя. На вкус тоже очень здорово, не хуже, чем в ресторане или от моего шеф-повара. Хм, может быть мне стоило нанять вот такую вот студентку вместо мишленовского профессионала? А что, и готовит отлично, и старается, и ни слова о зарплате не сказала. Если прибавить ко всему этому мои зарождающиеся нежные чувства и крышесносный се-кс, то получается самая подходящая кандидатка в жены. «А вот об этом сейчас лучше не думать, чтобы не впасть в депрессию», - решаю, возвращаясь из размышлений в реальность. Наташа как раз мне что-то рассказывает.
